Было что-то странное в бережности гунна, поддерживавшего её на седле. Он даже снял повязку со своей головы и обвязал ею лицо Брюн от пыли. Если ей удавалось изловчиться и глянуть ему в глаза, он только ухмылялся и подносил палец к губам.
Сколько они так ехали – Брюн не могла запомнить, она несколько раз впадала в беспамятство. Понимание происходящего вернулось к ней, когда гунн снял её с седла и поставил на ноги. Она огляделась. Вокруг возвышались гуннские шатры, тёмно-красные и коричневые, побогаче, линяло-серые, победнее. Слышалась чужая речь, нестерпимо пахло конской мочой. Лошади окружали её со всех сторон. Брюн стояла и гадала, для чего может понадобиться столько лошадей. Гунн похлопал её по плечу и жестом велел ей оставаться на месте.
Атли в это время пил в одиночку у себя в шатре, уткнувшись лицом в колени и отрываясь лишь затем, чтобы сделать очередной глоток. Атли, всегда опрятный Атли, поражавший своей элегантностью даже греческих послов, был страшен. Он сидел на подушках без сапог, в одних красных шерстяных носках, в спадающей с плеча пропотевшей рубахе – кафтан был надет в один рукав – с запёкшимися чёрными губами и мешками под глазами. Служанки боялись даже заглядывать к нему. Но старый воин уверенно отодвинул полог и вошёл в покои князя.
Услышав весть, Атли обезумел. Он вскочил, чуть не опрокинулся на ковёр, пытаясь всунуть вторую руку в рукав и отмахиваясь от помогавшего ему соратника.
– Если меня разыграли – всех привяжу за ноги к лошадям! – пьяно выкрикнул он и выбежал из шатра как был, не обувшись.
И увидел её. Она стояла между двумя его людьми, бледная, испуганная и невероятно красивая. Вместо платья на ней был разрезанный доспех, который она из всех сил стягивала на себе руками. Это не удивило Атли – девушки кочевых народов нередко одевались в доспехи и бились с мужчинами. Его вообще ничто не удивило. Слишком велика была его радость.
– Река! Малышка! – закричал он во весь голос и бросился к ней, протянув руки.
И тут случилось ужасное. Девушка вытаращила глаза и отпрянула, выставив вперёд растопыренные пальцы. Не остановись он, она вцепилась бы ему в лицо. Он ожидал, что Река не узнает его, двадцать лет спустя немудрено, но не это же! Река не понимала родного языка!
Атли замер. Девушка напряжённо вглядывалась в него, тяжело дыша и готовясь в любой момент отразить нападение. Атли опустил руки и шагнул назад, пытаясь её успокоить.
– Река, девочка моя, – со слезами на глазах проговорил князь, – тебя воспитали в чужом племени, да?
