Из-за спины его выскользнула босая Фригг в лёгкой полотняной накидке без пояса, браслеты на её руках блеснули под золотистым светом.
– Давай сюда плащ, – напевно проговорила она. – Устал?
– Вот ещё, – пробурчал Один, глядя, как Фригг вешает плащ на гвоздь. Не то чтобы его совсем не утомила битва с великанами – в теле ощущались тяжесть и ломота, правая рука горела, стёртая древком копья. Но он не решался признаться в этом Фригг.
Фригг обняла его и прижалась к нему, глядя на него снизу вверх. Её распущенные золотисто-русые волосы обтекли его щекотным ручейком.
– Тебя что, сглазили? – шутливо спросила она. – В чём дело?
– Как Сигурд? – вместо ответа спросил Один, сжав её мягкие предплечья.
– Уже лучше. Хильда несколько раз купала его, и он скоро очнётся.
Ему стало досадно, что она говорит таким спокойным тоном; тут же он мысленно выругал себя – зачем он к ней придирался? Он не мог требовать от неё пламенных чувств по отношению к Сигурду; довольно было и того, что она доброжелательно относилась к сыну другой женщины, взятому в Асгард, в то время как её родной сын должен был пребывать в мире теней. Не всякому так повезло с мачехой, как Сигурду.
– Не переживай, – прошептала Фригг и погладила его по жёстким седым волосам. Взгляд её светился нежностью. Один не знал, куда деваться. Они были одного возраста – три-четыре года в мире богов не в счёт – но сияющая розовая Фригг казалась восемнадцатилетней, и рядом с ней он чувствовал себя ещё более старым. Никто не знает, почему на него, единственного из богов, не действовали молодильные яблоки. Они поддерживали в нём бодрость и сохраняли ему крепкие мышцы, но внешность его спасти не могли. Четыре тысячи лет назад, когда они только познакомились, его ничто не могло смущать – у него были каштановые кудри и юное гладкое тело. И, конечно, оба глаза у него были целы. Синева его левого глаза – всё, что осталось от той давней поры. Не мог же он поверить, что Фригг ничего не замечает, не видит, как он переменился. Могла ли она всё ещё любить его, такого – отяжелевшего, заросшего седым волосом, со слезящейся дырой на месте глаза и безобразным шрамом от копья? Её нежность была мучительна для Одина, он сам себе казался ещё более старым и уродливым, когда она обнимала его.
– Всё будет хорошо, – Фригг прижалась щекой к его широкой груди. Ей и в голову не могло прийти, отчего у него такое настроение; беспокоясь из-за неясности, она охватила левой рукой его тёплый могучий стан. Свободной рукой поправила ему свисающую волнистую прядь. Один посмотрел на неё ярко-синим глазом.
