– У тебя разыгралось воображение, – с сомнением произнес Лерой.
– Ну а Вы, герцог Лерой Глэнсвуд? Что ожидает Вас? Постой, что она тебе сказала?.. Я снова забыл.
– Что я уничтожу сам себя. Пойдем-ка в дом, мой друг, ты выпьешь воды и успокоишься, и там мы вместе дождемся лекаря.
Лерой помог другу подняться и увел его с террасы. Герберт непрерывно плакал, его опущенные плечи вздрагивали. Войдя в зал, они уселись на просторный диван, герцог стал оглядываться и охнул.
– Зеркало! – крикнул он, подскочил и стал метаться по помещению в поисках какой-нибудь ткани. – Почему не закрыли?! – взревел он, не находя ни скатерти, ни полотенца, ни покрывала.
Пока Глэнсвуд бегал по комнате, граф с замиранием сердца глядел, как отражение его друга не двигается с места. Точнее, двигается, но абсолютно не так, как положено. Оно колотит в зеркало изнутри, с каждым ударом все сильнее и сильнее, и вот уже слышится тонкий звон стекла, отдающий в уши, и ползет паутина трещин по поверхности зеркала, и Лерой кричит не своим голосом. Он хватает и поднимает над головой стул, кидаясь к зеркалу поперек комнаты, чтобы успеть разбить его первым, замахивается…
Время останавливается. Лерой не успевает. Прежде чем стул касается зеркала, оно разлетается вдребезги тучей сверкающих осколков, словно водяной взрыв. Герберт прикрывается рукой, но он слишком далеко, чтобы в него что-то попало. Осколков много – большие, поменьше и совсем крошечные, как сверкающая пыль, они отлетают на определенное расстояние и стремительно осыпаются вниз, будто натыкаясь на невидимую преграду.
Лерой не успевает сделать ничего, и он слишком близко, стена накрывает его. Куски зеркала впиваются герцогу в тело, колючая пыль слепит глаза, он роняет стул и бессильно падает на пол, вслепую пытаясь вытащить осколки из неглубоких, но кровоточащих ран. Над ним возвышается фигура – расплывчатая и нечеткая, и Герберт бросается к другу, чтобы оттащить его в сторону.
Глэнсвуд стонет от боли, мужчина над ним улыбается. Перед тем, как упасть на пол, Герберт успевает заметить, что мужчина поразительно похож на Лероя, просто один в один. Земля словно притягивает его в десять раз сильнее обычного, но он продолжает ползти.
– Герберт! – крикнул Глэнсвуд. Он почти плакал от беспомощности и от боли во всем теле, а особенно в глазах, которые он яростно тер окровавленными кулаками. – Герберт! Герберт!
Отражение молча склонилось над герцогом, тогда Герберт, нащупав осколок покрупнее, замахнулся и ударил им двойника. Кусок зеркала впился ему в бедро, брюки потемнели от крови.
