Меня приняли, продержав в приёмной около двух часов (особо «быстро», так как жалобы были на сердце), сделали кардиограмму и взяли анализ крови – хотели проверить уровень белка тропонин. Рядом со мной, в том же отсеке, лежал другой человек, тоже с болью в сердце. Посмотрев мою кардиограмму, врач сказала, что не думает, что у меня что-то серьёзное, но надо дождаться результата анализа крови. А моему соседу посоветовала на всякий случай остаться на ночь в больнице. Было уже далеко за полночь, меня дома ждал больной ребёнок, к тому же не было ни малейшего сомнения, что со мной всё в порядке, и я стала просить врача отпустить меня домой. Она согласилась, но только под расписку. Сей документ я с удовольствием подписала, и мы, успокоившиеся и довольные, поехали домой.
Сердце всё ещё кололо и болело, но никто больше не волновался.
Мы уже легли спать, и вдруг раздаётся звонок из больницы: мне сообщают, что анализ крови у меня плохой, что у меня «heart event» и мне срочно нужно вернуться в больницу.
– A «heart event» – это инфаркт? – в растерянности спрашиваю я.
– Да, но вроде небольшой, – прозвучал бодрый ответ на другом конце провода.
Понятно, значит не инфаркт, а инфарктик!
Не скрою, прощаться с домашними было невесело, тем более, что после звонка боль увеличивалась и стремительно распространялась.
Мы с Метью приехали в больницу уже под утро, где-то в три с четвертью. Я себе почему-то представляла, что там меня уже будут ждать, сразу, чуть ли не на носилках, доставят в палату и примутся за интенсивное лечение инфарктика. Но я ошибалась.
Мне снова нужно было пройти через приёмную скорой помощи, поскольку три часа тому назад меня уже выписали, а раз так, то это – новый заезд, и, следовательно, все этапы надо проходить сначала. Все наши уговоры и аргументы, включая живописный рассказ о том, как меня только что срочно вызвали по телефону в связи с инфарктиком, никакого влияния на протокол не оказали. Правда, надо отдать должное, в этот раз очередь была короче, и меня впустили в больницу через рекордные сорок минут.
Я случайно обратила внимание на больничную дверь с решёткой, напоминавшей тюремную. Эта дверь открывалась каждый раз, когда кто-то входил или выходил, и сразу же закрывалась. Меня опять уложили в проходе и подключили монитор. Вот, собственно, и всё, больше ничего не происходило. Монитор время от времени зловеще пищал, но никто не обращал на это внимания. И действительно, кому было дело до моего инфарктика?! Ведь вокруг происходило столько интересного: со мной в одном отсеке был маленький ребёнок с высокой температурой, рвотой и непрерывным поносом, через матерчатую перегородку, согревая мой левый бок, кто-то мучился в приступе эпилепсии. Словом, повсюду было много всякой всячины, вызывающей бурное любопытство.
