В тихой прозрачной заводи среди темно-зеленых круглых листьев печальным оранжевым светом сверкнули лепестки огромных лотосов, над которыми кружили рои изумрудно-смарагдовых колибри. Незнакомый зверь с хоботным выростом тапира, но величиной с носорога, ломая частокол тростника и стволы молодых деревьев, вышел к берегу протоки и с жадностью принялся всасывать в безразмерную утробу теплую зеленоватую воду, недоуменно и подозрительно косясь налитыми темной кровью глазами на проплывавший мимо Чудо-Гроб. Видимо он под самую завязку нажевался в лесу горькой коры и терпко-солоноватых листьев латексных деревьев, и теперь зверя мучила страшная жажда. «Но под пологом сельвы никогда не рождались такие огромные и уродливые твари!!!», – убежденно воскликнул, не раскрывая рта, Орельяно и творившиеся поразительные метаморфозы в животном мире все больше начинали ставить его перед стеной глухого логического тупика. Наибольшую же тревогу Алинкейро внушили зеленоволосые красавицы девушки, потрясающей белизной кожи и совершенной формой обнаженных грудей, красноречиво доказывавшие свое не индейское происхождение. Девушки резвились вокруг Гроба вместе с речными амазонскими дельфинами иниями. Они высовывались из протоки по пояс, дурачась, брызгались на истекающего кровью в Гробу старого седого дедушку проточной водой, звонко смеялись и ныряли обратно под воду. «Это же настоящие русалки!» – наконец-то осенило Алинкейро, но сил сотворить крестное знамение, чтобы испугать и отогнать нечистых духов, у него уже не оставалось…
Окончательно он пришел в себя (во всяком случае, так ему показалось) уже ближе к вечеру, когда короткие тропические сумерки стремительно начали превращаться в ночь и волшебное превращение это сопровождалось обычным вечерним концертом обитателей верхних ярусов сельвы – птиц и обезьян. Когда амазонская ночь окончательно вступила в свои права, повсюду среди ветвей деревьев и листьев лиан вспыхнули тысячи жуков-светляков, придавших мраку ночного леса таинственный романтический вид. Гроб Орельяно окутался мантией золотистого неугасимого сияния, осветив ночной воздух вокруг себя на несколько метров и воду протоки – до самого дна, по мере своего продвижения вниз по течению выхватывая на несколько секунд из мрака облитые дрожащим золотым маревом стволы деревьев и листья, автоматически гася синеватые огоньки жуков-светляков и зажигая люминисцирующими изумрудными огнями глаза ночных животных, насекомых и пресмыкающихся…
