– Немножко? Да тут можно тараканов травить.
– Ой, а я уже притерпелась и не чувствую.
Софья стояла с половником в руке, в халатике с пятнами на рукавах, в беспощадно заношенных тапочках, но на Диму этот вид произвел неожиданно благоприятное впечатление – он подумал, что так, наверное, и выглядит домашний уют.
– А ты у нас хозяюшка, – одобрил он.
– Станешь тут хозяюшкой, когда мать полжизни в командировках.
– Она у тебя кто?
– Архитектор. Может слепить все что угодно – коттедж, мост, собачью конуру – но не котлеты. Котлеты в этом доме леплю только я.
Дима сел за стол и получил полтора половника аппетитного варева, после чего, с присущим мужчинам эгоизмом, потерял на некоторое время интерес к Софье и только уминал борщ так, что за ушами трещало.
– Ты знаешь, мне нравятся эти занятия на дому. Я бы даже сделал их постоянными, – сказал он наконец, облизывая ложку.
– Не увлекайтесь, поручик. Мы здесь по делу. Пойдем в мою комнату.
Комната Софьи оказалась типичным девчачьим заповедником – тут был меховой пуфик, три розовых подушки, коврик для ног цвета «взрыв красок» и ночник в форме лилии, со стеклянными лепестками. Письменного стола не было.
– Садимся на диван? – радостно уточнил Дима, подразумевая, что через некоторое время можно на нем и полежать.
– На диван сажусь я, а ты садишься на пуфик и берешь в руки конспект, – строго сказала Софья.
Дима присел на пуфик и недовольно начал на нам ерзать:
– Но он мал для меня. А на диване мы вдвоем отлично поместимся.
– Диван просил передать, что вы еще не заслужили на нем разместиться. Первый вопрос: «Государство и право Древнего Египта». Читай вслух, потом закрываешь конспект, и я тебя допрашиваю с пристрастием. Хорошо отвечаешь – получаешь поцелуй.
– Эх, если бы по всем предметам так учили, я бы, может, уже Ломоносовым стал, – сказал Дима, открывая пухлый конспект и глядя в ненавистные даты и термины.
Древние египтяне, несмотря на обещанную Софьей награду, пошли очень туго: негодяи с берегов Нила оставили после себя одни пирамиды, но никаких законов, и Диме пришлось заучивать какую-то дичь – например, чем «неджесы» (крестьяне-торговцы) отличаются от «немху» (крестьян-хозяйственников). Если учесть, что историки сами спорили о значении этих терминов, и двое видных авторов с жаром доказывали, что немху – это не хозяйственники, а совсем наоборот, просто тут неправильно прочли иероглиф, у бедного Димы, который привык думать про футбол, мозги совсем вскипели. Какие там неджесы, какие там немху, пропади они пропадом. Тем не менее, упорство – дрель, которая сверлит гранит науки насквозь. Через полчаса древний туман развеялся, и Египет со всей своей историей расстилался перед Димой как на ладони, понятный от края до края. Софья отметила успехи своего ученика, трижды хлопнув в ладоши и сказав:
