Не уступая.
В бурлящее море,
В волны холодные
С прибрежных утёсов
Без страха прыгнет
И проплывает
Шесть перестрелов.
Часами может
Бежать в доспехе,
Со всем оружьем,
По лесу, скалам,
Через речушки, холмы, овраги.
Не уступает парень дорогу
Ни волку, ни рыси,
Ни злому медведю,
Ни человеку!
В пиру — как взрослый,
В любви — как мужчина,
В бою — как воин.
Лучшим он равен!
Дед втихомолку
Внуком гордится.
Шепчутся женщины:
«Отец ублюдка —
Дьяус Однорукий,
Астовидату
Победитель,
Образ меча
Хитро принявший!»…
…Как-то под вечер
С товарищем лучшим
Во дворе дома
Арнакси боролся.
С сыном верного воина дедова
(Тэри мальчишку звали).
Чтоб поддразнить,
Чтоб раззадорить
Друга на схватку,
Тэри смеялся:
Мол, ты не знаешь,
Кто был отец твой!
Не жеребец ли
Из деда конюшен?
Мол, мастью соловой
Ему ты подходишь…
Вспыхнул Арнсакси!
Гнев разум застил!
Не рассчитав сил,
Сплеча ударил —
Словно не в шутку,
Словно не друга,
А в бою жарком
Врага побеждая!
Череп пробил он
Этим ударом.
Лучшего друга
В запале, по гневу,
Слепо убил он!!!
Видя, что сделал,
Пьяный от горя,
Кляня свою силу,
Коня оседлал он
И прочь помчался,
Чтоб никогда больше
Не возвращаться
К дому родному!
Чтоб беды больше
В слепом угаре
Не натворить бы…
Конечно, не обо мне эта история, и сходство лишь в том, что и мне пришлось покинуть родной зинд…
…Хэста проявлял столь дикую и явную радость от смерти отца, что и дружина, и хангмот просто недоумевали. Первым же поднял свой голос открыто именно Ротбирт, навек сохранивший в душе благодарность к кэйвингу. В лицо он, мальчишка, не заслуживший ещё права носить отцовский меч, сказал молодому кэйвингу:
— Негоже тебе, щенок, ничем не прославивший своё имя, занимать место, которого ты не достоин!
Воины просто онемели. Они клялись в верности Хэсте, но были справедливы слова Ротбирта… И пока ратэсты решали, выбирая между долгом и совестью, гнев Хэсты решил и разом и его судьбу, и судьбу Ротбирта.
Вскочив, кэйвинг метнул в Ротбирта нож. Но тот прошёл хорошую школу. Он пригнулся и метнул свой нож в ответ раньше, чем сам успел понять, что делает.
Хэста рухнул на стол с ножом в горле.
А дружина осталась. И двое младших братьев Хэсты, близняшек, ровесников Ротбирта — Синкэ и Стэкэ — остались. И они-то носили мечи по закону…
Короче, Ротбирт бежал — благо, ничто его не держало, да и гнаться за ним особо не гнались. Отстали в лесах и Синкэ со Стэкэ, потеряв от стрел Ротбирта половину пёсьей своры… да вот напоследок пометили мальчишку, и умер бы он в степи, если бы не Вадомайр-Вадим.
