И угораздило же ее влюбиться в него! Все бы ничего, и даже глупейшая история с душем начала понемногу забываться, когда к ним в отделение пришел работать новый хирург Андрей Станиславович Потемкин. Все тетки на этаже тут же зашушукались: «Красивый какой! Черненький, синеглазый! На Болдуина похож!» А она как увидела его в первый раз, так и пропала… Он прошел мимо нее, высокий, широкоплечий, с чуть грустным взглядом и необычными, словно рассеченными бровями. Прошел, задев рукавом, и Наташка через свой и его халаты, через тонкий батист голубой блузки и, наверное, плотную ткань его рубашки, почувствовала, как что-то ее обожгло! Она втянула в себя воздух со свистом испорченного чайника, а он обернулся удивленно и спросил:
— Что-то случилось?
Тогда она впервые услышала его голос, глубокий и одновременно очень молодой, хотя, наверное, Андрею Станиславовичу было уже около тридцати. Ей захотелось слушать этот голос долго-долго, как песню на магнитофоне. На мгновение Наташе стало неприятно от того, что ее Андрея сравнили с Болдуином. Он ведь не «штампованный», не похожий ни на кого, удивительный, единственный! Потом она поняла, что ни у нее, ни у других теток из отделения просто не хватает слов, чтобы выразить то, что хочется сказать. Вот и приходят в голову торопливые сравнения с тем, что до этого дня, до появления Андрея, было олицетворением их мечтаний.
Но охи и ахи по поводу Потемкина с каждым днем становились все более тихими и скудными. Наташе это постепенное угасание интереса казалось удивительным. Сама она чувствовала его присутствие только больнее, острее. Глядя в зеркало на свое худенькое лицо со смещенными к вискам глазами и большими, как у зайца, передними зубами, она с отчаянием понимала, что шансов у нее действительно не много. А тут еще девчонки заметили, что при появлении Андрея она начинает метаться неуклюже и лихорадочно, и глаза ее блестят, как у молодой вороны. Короче, очень быстро все раскусили ее секрет. Все, кроме самого Потемкина.
А может быть, он просто не подавал виду? Во всяком случае, когда ее определили к нему в бригаду, Андрей только по-дружески улыбнулся и сказал, что очень рад. «Точно так же он обрадовался бы новой уборщице в подъезде или покрашенным бордюрам возле дома», — с минутной горечью подумала тогда Наташа, но очень скоро утешилась. Да и что могло значить это ее мимолетное огорчение по сравнению с тем, что она будет стоять рядом с ним в операционной, подавать ему скальпель и зажим, чувствовать его сдержанное, напряженное дыхание, видеть его глаза, действовать с ним в одной связке?! Она будет с ним единым целым! И она, в самом деле, хорошо отработала с десяток операций. А потом пришел тот день…
