Тогда Оксане страшно захотелось вцепиться в ее седые букли и завопить, закричать: «Я не виновата! Я могла умереть! Мне пришлось принять решение об искусственных родах!» Но она только проглотила подкативший к горлу комок и спросила:
— Это окончательно?
— К сожалению, при сегодняшнем уровне развития медицины — да… И дело вовсе не в том, что вы не сможете зачать. Даже случись такое чудо, вы не смогли бы выносить ребенка. Мне очень жаль…
Оксана видела, что ей вовсе не жаль, а по-настоящему жаль только ей самой, Тому да еще их семейному доктору мистеру Норвику. А еще она понимала, что эта седая толстая дама завидует ей, молодой, богатой, красивой, к тому же русской, сделавшей на редкость удачную партию. Наверняка, будь она плоскогрудой, скромной англичанкой с мышиным взглядом бесцветных, невыразительных глаз и бледной тонкой кожей, обтягивающей скулы, отношение было бы совсем другим… Докторша нетерпеливо постукивала ручкой с золотым колпачком по полированной поверхности стола и явно ждала, когда же такая неприятная и вызывающая раздражение миссис Клертон наконец уйдет. Оксана поднялась, одернув строгий кремовый пиджак, вежливо попрощалась и, выйдя в коридор, без сил упала в объятия растерянного и огорченного мужа…
«Почему же его до сих пор нет?» — размышляла она, глядя сквозь серую завесу дождя на мокрые кусты и блестящую, коротко подстриженную траву. Может быть, если бы он просто подошел и сжал руками мои плечи, стало бы немножко легче? Том, надежный, верный Том… Наверняка он сумел бы успокоить и, неторопливо расставив факты, как шахматы в сложной комбинации, в который раз доказать, что все не так страшно… Господи, ну почему никого нет рядом?
Ставший слишком длинным столбик пепла на сигарете неожиданно обломился, и невесомые серые частички осели на округлое колено и распахнувшуюся полу длинного атласного халата цвета спелого абрикоса. Оксана брезгливо стряхнула пепел на пол и, бросив окурок в пепельницу, подошла к окну. Когда она прислонила к стеклу длинные холодные пальцы, черный «Мерседес» уже вырулил из-за поворота. Том быстро загнал машину в гараж и под дождем с раскрытым зонтом побежал по асфальтированной дорожке к дому. Уже почти у самой двери он вскинул глаза на окна. Близоруко прищурившись, различил за серой пеленой недвижный силуэт жены и, приветственно помахав рукой, заулыбался открыто и радостно, как ребенок. Оксана задернула занавески и направилась к двери. Она уже знала, что возвращение Тома не даст ей успокоения. Нет, будут, конечно, произнесены утешающие слова, но от железной логики в рассуждениях мужа легче не станет… «Господи, какой же он добрый! — тоскливо подумала она, на ходу подхватив шаль со спинки дивана и накинув ее на плечи. — Он ведь и улыбнулся сейчас для того, чтобы обрадовать меня, чтобы поднять мне настроение. Добрый человек, добрый муж… А я, стерва, ничем, совсем ничем не могу заплатить за его любовь и преданность, а он это видит».
