Она тогда с трудом преодолела желание убежать отсюда немедленно и подставить под струю холодной воды пылающее от стыда лицо. Но времени на размышления не было. Оксана вместе с остальными участницами вышла на сцену и направилась к яркому прожектору, добросовестно покачивая бедрами и наблюдая перед собой только обнаженную спину с маленькой черной родинкой и развернутые гладкие плечи, укутанные розовой и легкой, как вздох, пеной тончайших кружев.
Наверное, ее голубое платье нелепо смотрелось в комплекте с бирюзовыми туфлями, неизвестно откуда появившимися у пожилой и небогатой Антонины Ивановны. Когда она взглянула в зал, то поймала откровенно издевательский взгляд молодого парня в первом ряду. Он сидел, закинув ногу на ногу, в светлом, безупречно сшитом пиджаке и такой белоснежной рубахе, что становилось больно глазам. Парень улыбался иронично и снисходительно. Сказав что-то на ухо соседу, показал ей «козу» и при этом довольно громко хохотнул. Наверное, он пришел сюда в основном повеселиться. Те, кто хотел созерцать красивых женщин, не отрывали восхищенных взглядов от номера 17, Татьяны Никольской, которая шла сразу перед Оксаной. Фигура у нее, конечно, была довольно приличная, и волосы, черные, густые и прямые, могли понравиться любителям восточной экзотики, но главным, конечно же, было платье. Оно словно дышало вместе с хозяйкой, жило вместе с ней, переливаясь тончайшими полутонами и нежно нашептывая что-то в такт позвякиванию невесомых длинных сережек.
К собственному удивлению, Оксана вышла во второй тур, а потом и в третий. И уже успела немного приободриться, когда узнала, что девиз третьего тура — «Красота без прикрас». Десять участниц должны будут пройти по сцене в одних купальниках и без тени косметики на лице. Но если последнее условие ее не особенно волновало, то первое казалось просто убийственным. Где взять нормальный, стильный купальник? Не выходить же перед жюри в доисторическом бикини с дурацкими бантиками на бедрах?
Мамины сбережения были исчерпаны, и Оксане, краснея и запинаясь, пришлось выпрашивать купальник у Нельки Усачевой из ее группы, регулярно приезжающей в институт на папиной машине. Мало того, что ей становилось противно от одной только мысли о необходимости надеть на себя чье-то, по сути дела, белье, так еще и Нелька, чувствуя ее безвыходное положение, дала себе волю поупражняться в ехидстве.
— Так, значит, ты теперь у нас официальная красавица? — интересовалась она, копаясь в бельевом отделении зеркального шкафа. — Ну-ну, официальный титул — это очень даже неплохо. Ты, главное, держи это до поры, до времени в тайне. Будет, как в сказке про Золушку: явится прекрасный принц, а тут ты ему из карманчика — диплом с печатью: «Смотри, мол, я — красавица!»
