Алеша ухватился обеими руками за поручень. Замирая от нетерпения, всматривался он в темноту. Еще искорка. На этот раз белая, окруженная тусклым желтоватым ореолом.
Алеша бросился к переговорной трубке.
- Справа по носу ракеты!- кричал он. - Ракеты! Справа!…
Из ходовой рубки ответили не сразу.Ожидание у переговорной трубки казалось бесконечным.Наконец-то послышался глуховатый голос Степана Дмитриевича.
- Смотри-смотри там! Не теряй из виду…
А сам капитан с неожиданной для его грузной фигуры живостью взбежал на мостик в одном кителе.
- Ракетницу! - негромко приказал он.
Не отрывая взгляда от моря, выхватил он поданный Морозовым пистолет с толстым стволом; не глядя переломил его, зарядил.
Выстрел. В небе под низко нависшими облаками раскрылась ракета, озарила зыбким желтоватым светом косматое море, ходовой мостик с двумя прожекторами, мачты. За первой поднялась вторая, третья…
- Хватит!- Степан Дмитриевич отдувался,как после тяжелой работы.-Подождем ответа.
Не глядя сунул он в чью-то руку пистолет, банку с ракетами и спустился с мостика в рубку.
«Тамань» двигалась прямо на «Гертруду». Далекие искорки появлялись над морем через равные промежутки и скрывались за волнами. Приближались они медленно, словно испытывая выдержку рыбаков…
- Вижу судно! - крикнул Петр Андреевич.- Справа по носу!
Все обернулись в сторону, куда показывала рука помполита. Вдалеке маячило еле приметное мутное пятно- отсветы далекой еще «Гертруды». Из-за волн мигнули огоньки. Еще раз.
- Передайте радисту,- сказал капитан,- сообщить в управление порта: «Установили зрительную связь с аварийным пароходом. Подходим к нему».
Подталкиваемая океанскими валами,"Тамань» сближалась с бедствующим судном. Все чаще проглядывали из-за волн огоньки, становились четче.
Алеша включил прожектор. Яркий луч вырвал из темноты надстройку большого парохода. И тут же высокий вал разделил корабли.
Как ни коротко осветил прожектор пароход, глаза моряков успели заметить самое главное.
- Крепко его перекосило! - сказал Петр Андреевич.
- Воды принял немного,- добавил капитан.
Прожектор вырывал из темноты то часть надстройки «Гертруды», то голой палубы с торчащим на ней уродливым обломком грот-мачты. Яркими полосками вспыхивали под лучом ванты уцелевшей фок-мачты. На открытом ходовом мостике виднелась одинокая серебристая фигурка.
- Капитан!- тяжело произнес Степан Дмитриевич.
- Да-а!- сочувственно протянул кто-то.- Невесело ему там.
Из многого и многого, чему научила Степана Дмитриевича суровая морская служба, он особенно выделял одно незыблемое правило.В тяжелых обстоятельствах капитан не имеет права долго размышлять. Поэтому несколько неожиданно для всех прозвучала его команда:
