Вскоре они нагнали воз. Коровы обходили телегу, запуская морды в сено.
- Кши, окаянные! - ругался возница.
- Не в Затонье ли едешь, дед? - спросил Антон.
- Мимочки будет. Садитесь, однако, подвезу.
- Ну, Ямен, бывай, заходи к Никольским. - Пожав руку пастуху, Антон бросил на телегу плащ и чемодан.
Подвода свернула в проселок. Волик вытянул затекшие ноги, подложил под затылок свежего сена и закрыл глаза. Антон шел рядом, расспрашивая старика о деревенских знакомых, и Волик в полудремоте слушал, как они говорят все о том же и о том же…
Дорога мягкая, неслышная. Телега катилась с тихим стуком, вздрагивая на бугорках. Антон уселся на телегу. Лошадь споро бежала по укатанной дороге. Из-под круто вскинутого хвоста, обдавая горячим запахом, падали в пыль дымящиеся шары.
Волик бездумно глядел в небо, - в голубой его безбрежности недвижно висели легкие сияющие облака, и на них было больно смотреть. Он закрыл глаза, и сразу же закружилась карусель из цветных пятен, пятна стали гаснуть, расплываться…
Проснулся он от тишины. Солнце припекало лицо, снизу тянуло сыростью и прохладой. Расседланная лошадь щипала траву. Отец и старик стояли на берегу реки. Поодаль горбился над водой деревянный мост.
- Листвянка и есть, куда ей деваться, обмелела только, - говорил старик. - Тут они его и стукнули, бросили с моста - и тикать...
Над водой, сонно застывшей в сухих камышах, летали кулички и трясогузки. Волик прислушался.
- Два дня лежал он в кустах, пока милиция не нашла. Думали, помер, а он нет, живой остался. Здоровый мужик, не сразу дался-то им. Помяли крепко его. С тех пор и заболел грудью...
Антон жевал пустой мундштук и молчал.
- Старый Славутский помер в Сибири, а сын Алексей недавно в области был. Инспектор какой-то.
Волик подошел к старшим. Он не знал, отчего он дрожит, - оттого ли, что солнцем напекло, или от догадки, что говорят про его деда. Здесь, на этом берегу, оказывается, деда били кулаки Слпвутские, с этого моста сбросили вниз, а вон там, в кустарнике, он пролежал два дня, пока не нашли чуть живым. И на миг представилось: люди толпятся у реки, дед, опираясь на чьи-то плечи, идет с закрытыми глазами к телеге, идет без единого стона За что же они изувечили его и бросили в воду? Побоялись открыто в честной драке помериться силами, трусы несчастные, напали тайком!
Взрослые говорили уже о мельнице, бывшей мельнице Славутских, отданной колхозу, о ценах на помол, о льне и других вещах, а Волик, еще недавно равнодушно глядевший на эти поля, думал о том, что и сам он мог бы родиться здесь и жить в этих местах, и что-то важное для него, Волика, было связано с дедом, о котором он почти ничего не знал.
