Однако, думаю, ничто не должно мешать нам, будучи приглашенными, молчаливо присутствовать или произносить речи на инославных богослужениях, а уж тем более поклоняться святыням древней Церкви – нашим святыням! – в храмах, где сейчас служат католики. Только делать это надо по строго православному чину, так, чтобы никто не обвинил нас в смешении вер. И пусть наша молитва, наше слово, само наше присутствие становятся свидетельством красоты и духовной силы Православия.
* * *
Некоторые русские православные участники межхристианских встреч, особенно в семидесятые-девяностые годы, привыкли говорить на Западе одно, а дома – другое. Главное было – всем понравиться, и там и там сорвать аплодисменты. Так же сейчас поступают многие западные православные. Но в век интернета, когда то, что ты сказал в Женеве, через пару часов уже известно в Москве или Афинах, такое, слава Богу, уже невозможно. Приходится – и опять же слава Богу – в ущерб лицемерно-хорошим отношениям, всяческим любезностям и приятностям говорить нашим западным собеседникам о том, что реально думают и делают в нашей Церкви. Даже если пацифистам не нравится, что у нас освящают ядерные ракеты. Даже если шведские лютеране ужасаются, понимая, что у нас вряд ли кто-то признает крещение, совершенное пасторшей, «женатой» на другой пасторше. И что молиться с ними мы не будем. Так гораздо лучше, чем прятать глаза, боясь быть «нецивилизованными». Правда, кто-то в очередной раз удивится: «А почему так? Мне вот отец N говорил, что вы вообще-то толерантные, только вот демократии и плюрализму должны подучиться да в рынок войти…»
* * *
Мне уже приходилось писать о том, что на Западе многие готовы «умиляться» Православием, но только в очень определенном его варианте. Умиление вызывают пустыня, сельская идиллия, избранные духовные размышления, записанные беседы пастырей с духовными чадами и, конечно же, рассказы о жизни в условиях гонений. Но при этом наши западные друзья словно не замечают, что восторгаются Православием усеченным, обкраденным, вовсе не таким, каким хотели бы его видеть мы, православные христиане.
Частные размышления и духовные беседы немыслимы без соборной жизни Церкви в ее полноте. Времена гонений даются Богом не для того, чтобы кто-то ими с легкой грустью «умилялся», а для того, чтобы достичь победы, после которой нет уже никакого «плюрализма», но торжествует единственная Божия Истина, осуществляется Божия воля – «яко на небеси и на земли». Если жизнь Церкви ограничивается пустынями и глубинками, то это признак болезни. Православие, питаясь молитвами пустынников и трудами сельских общин, всегда и неизбежно стремится устроить по законам Царства Божия жизнь всего общества, включая столицы и дворцы. Лишить нас этого, признать за нами место лишь в отдаленных уголках социума – значит не любить и не понимать нас. «Вычленять» из Православия только то, что удобно и что не угрожает сытой жизни человекобожеского общества, не будит его совести, – значит не услышать в нашем послании главной, спасительной вести.
