Василий Грязной сломя голову бросился по лестнице вниз в дом. Никогда в жизни не испытывал он такой жгучей обиды и тоски. Не хотелось и глядеть на пустые комнаты. Вот так Феоктиста! Ужели она решилась?
Сам того не замечая, он начал с ревностью вспоминать, какие мужчины ходили к нему в дом и на кого она посматривала. Всех перебрал, всех вспомнил… а потом стал себя успокаивать: «Ушла, и слава Богу! Сама ушла — чего же лучше?»
Обтер выступивший на лице пот, вздохнул.
Но… трудно примириться с такою обидою. Ведь дорога не Феоктиста, дорога — честь, честь добродетельного дома, честь важного государева слуги.
Но что же не идет этот образина Штаден? Непонятно.
— Ерема! Дуралей! — исступленно, во все горло крикнул Грязной. — Коня!
Растрепанный, заплаканный, робко выглянул из-за двери конюх.
— Чего поводишь бельмами? Коня!
Ерема скрылся.
Опрометью выбежал из дома Василий Грязной, вскочил на коня и помчался к Штадену.
В голове одно, жгучее, мучительное, вытеснившее все мысли: «Куда делась жена?»
Мелькали церкви, дома, деревья, люди, собаки… Ничего не замечал и не хотел замечать Грязной. Он горел весь как в огне.
Штаден только что закрыл корчму, мечтая о свидании с Гертрудой. Втихомолку он продолжал ухаживать за ней. Гертруда от скуки не прочь была разыграть влюбленную.
Выйдя за изгородь, он вдруг увидел в клубах пыли скачущего прямо на него верхового. Ба! Сам Василий Григорьевич. Милости просим.
Грязной спрыгнул с коня, выхватил из ножен кинжал и направил его прямо в грудь немцу.
— Отвечай, немецкая образина. Отвечай!.. — задыхаясь от злобы, прошипел Грязной. — Где моя жена?!
Штаден в страхе отскочил от него.
— Ума лишился!.. Ума… лишился!.. Уйди!..
— Говори, супостат! Где жена? Убью как собаку!
— Почему немец должен знать, где чужие жены?
— Где твой «любовник»? Где этот вор проклятый? Я его зарежу!.. Убью!..
— Уймись, Василий Григорьич… Толком хочу знать…
— Обманщики, воры, сволочи! — продолжал, размахивая кинжалом, кричать Грязной.
— Тише! Не подобает царскому вельможе…
— Молчать!.. — толкнул немца в грудь Грязной. — Были в моем доме вы или нет?
— Не были… Будем завтра… как ты приказал, — залепетал испуганный Штаден, — ты перепутал.
Из рук Грязного выпал кинжал. Штаден услужливо нагнулся, поднял, обтер пыль с клинка, подал Грязному. С удивлением и опаскою отошел подальше. На Василии лица нет: побелел, глаза растерянно-неподвижные… «Где же она? Куда девалась? И кто те люди?»
Он быстро вскочил на коня, поскакал обратно в Китай-город, оставив в крайнем недоумении Генриха Штадена.
