Теперь Эмбер понимала Коннела Девлина гораздо лучше. Многое в нем вызывало восхищение, но не все. Он много трудился, был честен, но бессердечен. Ей стало понятно его предубеждение против таких, как она. Коннел презирал людей, не разделявших его ценностей. В его представлении Эмбер принадлежала к категории богатых и избалованных – тех, кто шел по жизни напролом, не обращая внимания на сломанные судьбы, как погубившие его мать Кадоганы.
В его лице она заметила боль, которую Коннел безуспешно пытался спрятать: Эмбер слишком хорошо умела распознавать скрытую боль. Между тем, несмотря на всю сложившуюся запутанную ситуацию, ей хотелось подойти и обнять его. Коннел сидел в кресле напротив в дорогом костюме с расстегнутым воротом рубашки и съехавшим на сторону галстуке. С взъерошенными темными волосами он выглядел доступным, как никогда, и Эмбер захлестнула волна нежности к нему. В то же время она испытывала ненависть к Кадоганам за то, как они обошлись с его матерью. Эмбер внутренне аплодировала акции возмездия с граффити. Ей казалось совершенно естественным поцеловать Коннела, облегчить его страдания своим жаждущим ласки телом. Однако секс не входил в их программу. Коннел сообщил ей об этом.
Глядя сквозь декоративную арку на усыпанную лепестками роз постель, Эмбер думала о том, как переживет сегодняшнюю и последующие ночи, если ей запрещено прикасаться к нему. Она умирала от желания испытать ласку его опытных рук и заново открыть наслаждение сексом. Может быть, стоит попробовать случайно прижаться к нему во сне или притвориться, что ее мучают кошмары?
Эмбер сделала глоток шампанского. Нет. Ей не удастся ничего добиться от Коннела, если она не будет честна с ним. Она уже привела его в ярость, скрыв девственность. Нельзя допустить, чтобы он поймал ее на притворстве и потерял всякое уважение. Выбор невелик: или ей предстоит три месяца ходить вокруг Коннела на цыпочках, испытывая нарастающее напряжение, или она сделает первый шаг и откровенно заговорит о том, чего ей так сильно хочется. Терять больше нечего.
– Коннел?
– Больше никаких вопросов, Эмбер, – раздраженно заявил он. – Разговор на эту тему закончен.
– Я и не собиралась снова расспрашивать тебя о прошлом. Меня больше волнует, как мы проживем нашу короткую супружескую жизнь.
Она в недоумении приподняла плечи, ощутив нежной кожей тяжелый шелк свадебного платья. Сапфировые глаза Коннела немедленно отреагировали на ее жест. Похоже, любое ее движение не оставалось без внимания. Его очевидный интерес придал Эмбер смелости.
