Он убеждал себя, что всего лишь должен лично проверить, что перед визитом высокого гостя приняты все меры безопасности, на которых настаивали телохранители принца Мардовии. Стоило убедиться, что приготовленная к продаже картина правильно освещена. Обе причины были вескими, но не главными и не объясняли, почему он не мог отвести взгляд от стройных бедер под мокрой тканью.
«Признайся, – говорил он себе, – что хочешь ее. Несмотря на скандальную репутацию, ты не можешь выкинуть ее из головы с той минуты, как увидел спящей в мешковатой футболке на белом диване». Теперь Коннела мучили видения ее торчащей груди под прилипшим шелком до того, как он торопливо накинул на Эмбер кожаную куртку. Ему хотелось сорвать с нее блузку и целовать, пока она не начнет стонать от наслаждения, а потом стянуть мокрые джинсы и ощутить под горячими ладонями прохладную кожу.
Собственные мысли шокировали его. Нельзя даже думать о том, чтобы соблазнить ее, нарушив доверие ее отца. Если ему нужен секс, то Элеонора явится по первому зову. Спокойные, цивилизованные отношения «близких друзей» устраивали обоих, хотя ограничивались только физической близостью. Однако сейчас холодная красота блондинки Элеоноры меркла перед сидящей рядом зеленоглазой искусительницей.
К счастью, когда они въехали на длинную подъездную аллею, дождь пошел на убыль. Из-за туч выглянуло солнце, ярко осветив благородные пропорции дома. Золотые лучи подсвечивали высокие трубы, бликами отражались в стрельчатых окнах. Зелень лужаек переливалась изумрудом, в спокойной воде пруда оживленно крякали утки. Эмбер замерла.
– Господи… какая красота, – выдохнула она, когда машина остановилась у крыльца.
Услышав нотку удивления в ее голосе, Коннел сжал челюсти. Скорее всего, она поумерила бы восторг, если бы знала правду о его прошлом – о страдании и боли. Чувство одиночества до конца не покинуло его.
– Согласен, – кивнул он, окидывая взглядом дом.
Окруженный большим парком исторический особняк нечасто выставляется на продажу. Коннел до сих пор не мог поверить своей удаче: выгодная сделка в Лондоне позволила сделать это очень выгодное приобретение. В годы юности, задыхаясь от ярости на несправедливое обвинение, мог ли он представить, что когда-нибудь станет крупным землевладельцем? Тогда тюремные двери грозились захлопнуться за ним на долгий срок.
Заглушив мотор, Коннел бросил взгляд на стопку листов в открытой сумке Эмбер. Его привлек не текст о принце Люке – хотя он с удовольствием отметил, что Эмбер выполнила домашнее задание, – а витиеватый орнамент на полях страницы, пробудивший воспоминание.
