Нога судьбы, пешки и собачонка Марсельеза | страница 68
Антон Павлович бережно приподнял Никанора и повернул мордой к Маше.
– «А я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину! Вот так штука, а? Вы, конечно, скажете, сумасшедший?» – спросил Антон Павлович за Никанора.
– «Ничего я не говорю! – воскликнул Антон Павлович сам за себя и добавил: – Умоляю, дальше!»
Никанор протянул Кукушкиной шарф. Кукушкина удивленно улыбнулась.
– Дальше… Дальше! – потирая над доской руки и мстительно поглядывая на Карпова, шептал Антон Павлович.
«…И грянул гром, и разверзлись хляби небесные, и, лопаясь мыльными пузырями, неумолимые грязевые потоки устремились вниз по проспектам к канализационным отверстиям, сметая все на своем пути, обращая в дождь скамейки и липы, мусорные вазы и автомобили, ржавые горбы гаражных товариществ, продуктовые палатки и пешеходов. Их зонтики. Светофоры, тротуары, круглосуточный магазин „Полтушка“, подземные переходы и фонари… Все, все кругом обращая в дождь…» – быстро стучал Антон Павлович. Текст шел к нему свежий, летящий, точно разбуженный юной пиратской дерзостью предреченной Антоном Павловичем новой майской грозы.
«…Желтозубые молнии, как фантастические крылья огромных горгулий, пронзали космический купол, треснувший над уснувшим городом…»
Антон Павлович поморщился от удовольствия и продолжил:
«…И в этом аду наставшая кромешная тьма кружила красавицу секретаршу Машу Кукушкину, ее оранжевый шарфик и насквозь промокшего Никанора.
Над перекрестившимися путями их полыхнула майская молния, с рокотом грохотнуло и как следует треснуло…»
В этом месте Антон Павлович оторвал пальцы от кнопок и хлопнул над доской ладошами.
«…Маша взвизгнула, и в ослепительной фотографической вспышке атмосферного явления Никанор разглядел в черных Кукушкиных зрачках два своих отражения. Спецкор мелькнул в Машиных зрачках и погас».
«И погас», – дописал Антон Павлович, после чего удовлетворенно откинулся на спинку кресла, протянув пальцы вперед, пошевелил ими, разминая, встал и неторопливо, посмеиваясь в подбородки, подошел к окну.
Толстый, неторопливый, как гусеница, палец Антона Павловича задумчиво провожал бегущие по стеклу капли. Капли, бегущие с внутренней, запотелой стороны окна дома № 13-бис по улице Героев.
Никанор беспомощно огляделся. Со всех сторон окружила их с Машей колодезная, глубокая и гулкая тьма.
Обессиленная молния уже едва осветила Машино лицо, а Никанор хотел его видеть.
По призрачному лицу Маши Кукушкиной почерневшими локонами стекала тьма…
