Маша спрыгнула с подоконника и протянула Никанору Ивановичу мокрые от дождя холодные руки.
Глаза Кукушкиной были цвета желтого янтаря.
Губы Маши пахли липовым медом и земляникой.
И горько пахли скошенными травами Машины влажные волосы…
Никанор все ловил Кукушкину до утра, но едва голова спецкора безмятежно пала ей на грудь, как неиздаваемый, потерявший надежду младший корректор открыл глаза, встал с коврика и медленно потянул вниз дверную ручку.
Дверь скрипнула.
Маша Кукушкина завертелась волчком, оттолкнув Сашика, и нырнула в окно.
Совсем потерявший голову спецкор бросился за секретаршей, и оба растаяли во всполохах молний и громовых раскатах.
Над мегаполисом протянулась лиловая полоса восхода. И растаяла.
До утра еще следовало дожить.
Виктор Петрович Рюмочка крадучись поднимался вдоль лифтовой шахты…
«Дзинь!»
«ДЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЫНЬ!!!!»
«Дзинь!!!!!» – разорвалось в ушах Антона Павловича, и одновременно с разрывом в доме № 13-бис вспыхнул электрический свет.
Ослепленный и оглушенный, Антон Павлович стоял несколько секунд неподвижно, после чего лицо его побагровело, брови крестом легли в переносицу, зрачки сузились, и Антон Павлович выплюнул из себя звук отчаянной и пронзительной силы.
– ЛЮД-МИЛ-ЛЛА-аааа! Открой, Людмилллла! – вот каков был тот звук. Он заставил звонившего, отпустив кнопку звонка, отпрянуть от двери, а Людмилу Анатольевну вышвырнул в коридор в одной ночной рубашке и бигуди.
Цепочка звякнула. Людмила Анатольевна откинула ее, спросонья позабыв даже заглянуть в дверной глазок, и автоматически распахнула дверь.
…Похожий на больную чумой кикимору, покрытый зеленоватой щетиной, с красными мешками век и мутными глазами, протягивая дрожащие пальцы к горлу несчастной женщины, стоял на пороге, щурясь зубами, Виктор Петрович Рюмочка. Неиздаваемый автор с бульвара Адмирала Нахабина, потерявший надежду.
Антон Павлович прислушался. Было тихо. Переведя дух, писатель с облегчением сосредоточился, накрылся одеялом и мгновенно уснул.
Не произнося ни звука, Людмила Анатольевна и младший корректор «Центральной слави» проследовали мимо кабинета погрузившегося в сон писателя в направлении синей гостиной.
Людмила Анатольевна пятилась, крепко сжимая в правой руке изящную, но тяжелую бронзовую Мельпомену, время от времени отмахивалась музой от незваного автора.
Виктор Петрович в ответ замахивался на хозяйку Каллиопой, прихваченной с той же полки прихожей.
Потерявший надежду младший корректор наступал, рыча и вращая глазами. Свободная рука обманутого автора неумолимо тянулись к горлу душительницы свежего литературного слова.
