Падать оказалось недолго. Но я больно стукнулся о дно и наверняка что-нибудь повредил бы себе, если бы у меня теперь было что вредить.
Но мне теперь вредить было нечего.
Дно люка, на которое я упал, оказалось квадратным и каменным. Скорее всего, это был черный гранит, как в метро на переходе со станции «Железностроительная» на «Радиальную».
Было совершенно темно. По привычке пошарив возле себя исчезнувшими руками, я с удивлением коснулся ими какой-то очень высокой фигуры, стоявшей позади меня. А также еще двух фигур, не таких высоких, как та, первая, со спины; одна была слева, вторая – тоже слева, но дальше.
Внезапно над головой у меня кто-то распахнул люк, и хлынувший сверху ослепительный дневной свет залил пространство.
Вокруг меня, и впереди и сзади, стояли шахматные фигуры. Каждая из них имела человеческое лицо. И почти все они смотрели на меня, точно чего-то ожидая. И я посмотрел на себя тоже. Теперь я был. Был белой пешкой D2.
И прежде чем я успел осознать весь ужас произошедшего, белая Королева положила мне руку на плечо и сказала: «Пшел вон, дурак!»
И я пошел на D3.
Глава 8
Сон Антона Павловича
В то время как доверчивый спецкор метался по гулким и равнодушным редакционным лестницам в попытках пристроить в какую-нибудь колонку письмо исчезнувшего Безумного К. М., Антон Павлович Райский метался в своем кабинете под одеялом.
Под одеялом Антона Павловича преследовали ботинки.
Черная пара с дырочками для вентиляции и ненавязчивым тиснением вошла в кабинет писателя на утренней заре.
Антон Павлович уже отходил ко сну, когда неприятный скрип открываемой двери вспугнул перламутрового Морфея с его подушки.
Перламутровый Морфей Антона Павловича легко и неслышно вспорхнул, покружил над шахматной доской, перелетел на Спинозу, прополз по Заратустре и выскользнул в форточную щель.
Антон Павлович высунул из гусеницы пододеяльника голову и, недовольно щурясь, посмотрел в сторону вспугнувшего чуткого Морфея звука.
С этого неприятного момента сон Антона Павловича покинул Антона Павловича окончательно.
Антон Павлович широко распахнул рот и ахнул.
– Ах! – ахнул Антон Павлович, и вскрик его неслышно пронесся под потолком и тихо выскользнул вслед за Морфеем в распахнутую форточку.
Черные ботинки с дырочками и тиснением нерешительно потоптались в дверях, видимо стесняясь, что явились без приглашения и потревожили Антона Павловича. Но поскольку Антон Павлович затаился под одеялом, страшась незваных гостей, то ботинки тихонечко прикрыли за собой дверь и, неуверенно ступая, вошли.
