— И что будет, если кувшин разобьется, мистер Рейсон? — Ее идеальный голос чуть подчеркнул эти слова.
Рейсон замялся. Его ответ прозвучал немного скованно:
— Об этом я не думаю, мисс Доув. Моя работа — его разбить.
— Быть может, все-таки чаю? — вновь предложила Фиделити. — Я угощу вас медом из моих ульев.
— Сначала формальности, — произнес Рейсон, а потом устало добавил: — У меня будут неприятности, если я не пройду по всему списку. Не могли бы вы перечислить, что пропало из сейфа?
— Два золотых подсвечника, владенная на дом и окружающую землю, алтарная пелена, сотканная триста лет назад в Мехелене — весьма дорогая даже по мирским меркам, — а также экземпляр первого издания «Пути паломника»[6] и два медальона с портретом моего дедушки.
Рейсон записал предметы с сардонической усмешкой на лице. Потом он принял предложение Фиделити выпить чаю. Они вновь поговорили о погоде, природе и приплоде. В Лондон он вернулся последним поездом.
— Мы тут же сообщим вам, когда что-нибудь узнаем, — произнес он официальным тоном на прощание.
— Я уверена, что вы уже напали на след, — прошептала Фиделити, и золотой локон упал ей на щеку.
Три дня спустя мистер Стрэнек подъехал к Фермерскому дому с готовым договором в кармане. Фиделити сказалась больной. На следующий день он приехал вновь, но не застал ее дома. Позже он позвонил. Фиделити радушно его приветствовала.
— Ах, простите меня! — мелодично произнесла она. — Однако, боюсь, сегодня я не смогу вас принять, так как пригласила на обед викария и мистера Кларджеса, моего поверенного. Не могли бы вы прислать мне договор и заехать за ним завтра?.. О да, конечно, понимаю. Я попрошу гостей заверить мою подпись.
Фиделити едва успела повесить трубку, как прибыл викарий. За столом разговор, разумеется, перешел на неотвратимую гибель Своллоусбата.
— Говорят, — произнес викарий уныло, — что он не может провернуть свою махинацию, не завладев вашей землей, мисс Доув. Насколько я понял, она нужна ему для постройки… эээ… железной дороги.
— Мистер Стрэнек действительно просил меня продать дом, — сказала Фиделити. — И я, конечно, ответила ему так, как ответил бы на моем месте каждый. Мне было больно его разочаровывать. Бедняжка был просто раздавлен, но тем не менее вел себя вежливо.
— Вся эта затея — настоящая катастрофа, — сказал поверенный. — Леса! Долина! — Ему не хватало слов.
— Давайте не будем горевать, пока не грянула беда, — попросила Фиделити. — Если это вас успокоит, мои друзья, скажу без сомнения: глубоко в душе я уверена, что напасть обойдет нас стороной и это прекрасное место останется нетронутым.
