С одной стороны, мама представляла систему. С другой, она, как все, наверное, учителя, пыталась спасти детей. Взять что-то на себя, но детям дать Пушкина. Мне тогда казалось, чем скорее советское кончится, тем лучше. А благодаря таким вот учителям советское тянулось и тянулось. А прививка «жить не по лжи» приводила в маргиналы, лузеры, на площадь, в тюрьму. Хорошо, если не покончишь с собой.
Отец… Отец был советским инженером. То есть никаким инженером не был.
А. О.-С.: Так был или не был?
М. Ш.: Не был инженером в дореволюционном или западном смысле. Он ненавидел то, что делал. Всегда хотел крестьянствовать. Он из тамбовских крестьян, как и мой дед — его отец. Деда забрали в 30-м при коллективизации. Он не был кулаком, но он сказал: «Почему забираете у меня единственную корову? Чем я буду кормить двух детей?». Все — подкулачник. Бабушка осталась с двумя маленькими детьми, и мой отец всю жизнь, вместо того, чтобы писать в бесконечных анкетах «отец — враг народа», писал «отец умер». И всю жизнь жил в страхе, что это откроется.
18-летний пошел добровольцем на фронт — сражаться с врагом. Понимал ли он, не знаю… Видимо, понимал, но гнал мысли, что идет защищать не родину, а режим, который убил его отца. В 44–45-м он служил на подлодке. На Балтике. В железном гробу. Они месяцами не поднимались на поверхность. Ордена там давали за утопленные корабли с беженцами. Сколько людей утонуло в той ледяной воде? И вечный страх. Гроб уйдет на дно. Навсегда. И все. И ты сам в ледяной воде.
Над моей детской кроваткой висело фото с его подлодкой «Щукой». Я страшно моим папой гордился. На 9 мая он всегда надевал свою матросскую форму. Приходили его товарищи. И пили чудовищно, чтобы скорее все забыть. Быстрее напиться, свалиться, чтобы не помнить. И он всегда падал последним. И когда уже все его товарищи ушли насовсем, он к ним торопился. Всю жизнь пил, пока, наконец, не отправился туда, где они его ждали.
Потом все это вошло в книги. «Письмовник» родился из мыслей об отце. И конечно, ясно, любая диктатура использует рабов, внушая, что они защищают не её, а родину.
А. О.-С.: Или будущее детей? Ведь внуки должны были жить при коммунизме?
М. Ш.: Победители не получили ничего, кроме ощущения самоидентификации с величием империи. Это единственное, что у них было. И когда началась перестройка, отец люто ненавидел Горбачева, потому что тот отнял у него единственное, с чем он себя идентифицировал. Победу. Когда ветеранам раздавали продуктовые посылки из Германии, он принес такую нам и заплакал. Всю жизнь ощущал себя победителем, а тут вдруг побежденные его, нищего и голодного, кормят.
