Рассказы и стихи [публикации 2013 – 2017 годов] | страница 15

В армии я прочно усвоил правило – ко всякому дураку обращайся рангом выше. Не знаю, в каком звании был молодой человек. Возможно, лейтенант, даже капитан. Но звания ниже младшего лейтенанта для него у меня не могло быть. Ни одному своему пациенту я случайно не причинял такой боли, как этому соседу, низведя его до младшего лейтенанта. Надо отдать ему должное. Он терпел молча. Не выдержал, когда я спросил его:

- Товарищ младший лейтенант, дать вам мою визитную карточку, или вы и без неё сможете отчитаться? – В ту пору я уже был одним из редчайших в Киеве обладателей визитной карточки. Тоже интересная тема.

Сосед молча встал, кивнул официанту и, не уплатив, вышел из ресторана. Для врача я избыточно брезгливый. Но, в коньячный бокал соседа, окунув палец и, лизнув его, определил, что в бокале не коньяк, а ситро! И без дегустации я почему-то не сомневался в этом. Чудесный вечер! Жаль только, что предоставил жене очередной повод пилить меня за мальчишество. Стоп! А метрдотель? А официант? Они ведь знали, кто наш сосед. Продолжить эту мысль?

Сколько ещё встреч и общений с чекистами можно извлечь из моей памяти!

Но именно сцена у телевизора во время 25-го съезда КПСС с Меиром Вильнером на экране ярче всего вспомнилась мне во время первого официального визита в Службу безопасности Израиля.             Симпатичный тридцатипятилетний следователь, явно не выходец из Советского Союза, вероятнее всего, сабра, но с очень неплохим русским языком, удивил меня знанием подробностей моей биографии. Он бодро перечислял моих высокопоставленных пациентов. Когда дошёл до генерала-замминистра, или зампредседателя, я тут же рассказал о сцене у телевизора, и спросил, почему агент КГБ Меир Вильнер не в тюрьме, а в Кнессете. Следователь улыбнулся и спросил:

- А вы можете представить нам документы? Понимаете, доктор, документы, а не слова. Вы в демократической стране, подчиняющейся законам. Суду необходимы настоящие доказательства, документы. Понимаете?

Со следователем неофициально я общался ещё два раза. Он приходил к нам в гости. Его обрадовало, когда я дал ему книгу «Улицы Киева». А второе официальное общение было связано с получением допуска сыном, отслужившим в армии и начавшим работу, требующую допуска. Речи о высокопоставленных пациентах уже не было. А как возникла тема Леопольдвилля, не помню. Дело в том, что там, у президента республики Конго работал мой бывший киевский пациент. Я знал, что он кагебист. Он не скрывал этого в беседах со мной. Так вот этот самый временный работник президента однажды позвонил мне из Леопольдвилля в Киев. У местного врача возникли проблемы, связанные с лечением моего бывшего пациента. Врач нуждался в консультации. Французского я не знаю. Пациент был переводчиком. Врач неоднократно благодарил меня. Всё окончилось благополучно. Возвратившись в Киев, пациент привёз мне марки. Но главное – среди них были израильские, о которых я так мечтал!