– А Вы не торопитесь? Я бы взяла еще один коктейль.
– До завтрашнего дня я совершенно свободен.
Она вскинула на него синеву глаз в раковине густых ресниц. Что-то насмешливое блеснуло там, заставившее его выпрямиться в кресле. Но лишь мгновение.
– А как же Ваши пациенты?– рассмеялась она. –Врачебная этика?..
Он подмигнул ей.
– Есть один секрет.
– Поделитесь? Может, он и мне подойдет?
– Поделюсь. Если выпьете со мной на брудершафт.
Она откинулась на высокую спинку кресла, помолчала. Он старался не смотреть на идеальный изгиб ее губ.
– Тот факт, что я знаю, сколько Вы зарабатываете, еще не делает нас близкими знакомыми.
– А факт третьей встречи?
– А, по-моему, есть в обращении на «Вы» что-то притягательное,– сказала она. – Петербуржское.
– Что ж, тогда давайте как в Петербурге,– согласился он.
– С другой стороны… Предлагаю компромисс. Мы переходим на «ты», но без брудершафтов.
– Согласен,– кивнул Виктор, поднимая свой стакан морса. – За тебя.
Стекло бокалов соприкоснулось, звякнув.
– А ведь я вспомнил, где видел тебя.
– Где же?
– Угадай.
Она попросила повторить коктейль и, немного подумав, пожала плечами,
– Сдаюсь.
– Вот здесь.
Полистав страницы в смартфоне, Виктор протянул его девушке. Она взглянула на скрин-шот собственной фотографии из телевизионного шоу и рассмеялась.
– Ну да, так я и поверю, что ты смотрел «Звездные танцы» пять лет назад и запомнил мое лицо.
– Может быть, и не запомнил, но я его вспомнил, когда увидел тебя на том ужине.
– Она улыбалась, внимая ему.
– Спортсменка, комсомолка и просто красавица.
– Комсомолкой быть не довелось.
– И все-таки… олимпийская медаль! А почему не осталась в спорте? Неужели такая страсть к банковскому делу?
Ее айфон завибрировал, и Виктор почувствовал, что потерял ее внимание, завоеванное с таким трудом. Кто-то на той стороне ее телефона интересовал ее гораздо больше. Тогда зачем она сидит с ним и делает вид, что ей интересно? Его вдруг накрыла злость. Пальцы, бегавшие по клавишам. Буквы, летевшие к другому. Однажды он совершил ошибку, не обратив внимания на те буквы. Он думал, что вечер с синеглазой девушкой поможет ему отвлечься от мыслей о собственном болезненном разводе, о том, что бывшая жена ушла к другому мужчине, о тоске по Егорке. Но сейчас тонкая, едва начавшая сплетаться между ними нить, провисла, и он вернулся к неприятным мыслям.
– Виолетта, я должен идти,– он отер губы накрахмаленной салфеткой.
Он нарочно назвал ее Виолеттой, помня, что она предпочитала короткое имя.
