«Когда, в какое время года?»
«Язык – сущность народа». Кто это сказал? Многие так говорили, но лишь одна страна уже несколько веков это осуществляет: Франция. Если вы захватываете чужую страну, она попадает в ваши руки вместе с языком. Со времен Хлодвига бесчисленные короли строили эту страну, но только к шестнадцатому веку она стала наконец похожа на современную Францию. И именно в шестнадцатом веке Франциск I занялся поисками средства для превращения довольно-таки разрозненной нации в единое целое.
В 1539 году он издал Королевский указ – Ordonnance de Villers-Cotterêts, в котором французский язык объявлялся официальным языком страны. Все провинциальные языки – гасконский, бретонский и прочие, включая латынь, довольно скоро пришли в упадок, ибо все официальные акты, контракты и приговоры должны были теперь составляться «на родном, французском языке, а не на каком-либо ином».
Новая, объединенная Франция нуждалась не только в едином языке: ее королю был нужен дворец, не знающий себе равных. И Франциск I сносит средневековый Лувр, куда когда-то сбежал Карл V, и начинает строительство нового, ренессансного дворца, того самого, в котором позже расположится знаменитый музей. Я сворачиваю направо и вижу ту часть дворца, что была построена четыреста пятьдесят лет назад.
В 1549 году, ровно через десять лет после того, как король провозгласил французский язык общенациональным, Жоашен Дю Белле опубликовал свою работу «Защита и прославление французского языка». Главная цель – определить место француской поэзии в мире. Метод – пересказ на французском языке лучших образцов классической поэзии. Но для этого понадобилось обогатить французский язык новыми словами. И Дю Белле нашел выход: он использовал чуть видоизмененные латинские корни. Из «rigidus» вышло «rigide»[8] (а «raide»[9] и «roide» уже были), «fragilis» стало «fragile»[10] (а «frêle»[11] уже было) и так далее…
Великий Пьер де Ронсар участвовал в создании этого манифеста и, собственно, создавал основу для развития французской поэзии. Поэзию он считал божественным искусством, поэтов приравнивал к священникам самого высокого ранга. И Ронсара, как и Дю Белле, не забыли благодарные потомки. Вспомним хотя бы его постоянно цитируемое стихотворение «Моя любимая подобна розе» (Mignonne, allons voir si la Rose), где, сравнивая быстротечную красоту юности с коротенькой жизнью цветка, он призывает читателя к эпикурейству:
Donc, si vous me croyez, mignonne,
