- А потом досмотрите? - огорченно спросил Джо и постарался соблазнить: - Остались самые интересные.
- Обязательно посмотрю, - искренне ответил Грехэм: он видел, что матери доставляет удовольствие то внимание, с каким он отнесся к мальчику, и ему хотелось сделать приятное этой женщине. «Не так уж много на свете красивого, чтобы при встрече с ним притворяться равнодушным мудрецом», - подумал Грехэм в свое оправдание.
Разговор в кабинете не клеился. Грехэм уже за обеденным столом понял, что Эрнест Чьюз не из тех, кто отказывается от своих слов только потому, что они были сказаны прямо. Значит, будет пропагандировать… Еще хуже!
И именно в этот момент Эрнест Чьюз сказал:
- Как говорится, бьюсь об заклад: знаю, о чем вы думаете. - Грехэм удивленно посмотрел на Чьюза. - Уверен, что вы воображаете, будто я хочу вас распропагандировать. - Эрнест лукаво улыбнулся.
- А разве нет? - в тон хозяину спросил Грехэм.
- Представьте себе, нет. Такие, как вы, не годятся.
- Безнадежно?
- Нет, не то. Вы из той же породы, что и мой старик. Их убеждают не чужие доводы, а собственные шишки.
- Ну что же, предоставьте мне их получить.
- Пожалуйста, если вам нравится, - не то серьезно, не то иронически сказал Эрнест. - Можете быть уверены, вам не замедлят их наставить. Так что к нам вы все равно придете.
- Послушайте, Чьюз, а зачем вам это, собственно, нужно? Я занимаюсь научными проблемами, но вы видели, воззвание я подписал и политики не чураюсь, если она вторгается в наши дела. Но не больше! Право же, не следует ученым заниматься политикой больше того, чем она занимается нами.
- А она занимается нами мало?
- Я понимаю вас, Чьюз, - горячо сказал Грехэм, стараясь вложить в свои слова всю искренность, с которой он хотел объясниться с этим хорошим, но, как казалось ему, все-таки узковатым человеком. - Понимаю! Но что поделать: над нами тяготеет наша национальность, место нашего рождения. Родись я там, в Коммунистической державе, я там бы работал над атомной энергией, родился здесь - ну, и работаю здесь. Все дело в том, чтобы ученые ни здесь, ни там не допускали военного использования…
- И это в их силах? - спросил Эрнест.
- Должны добиваться…
- А не кажется ли вам, Грехэм, что один общественный строй тормозит мирное использование атомной энергии, зато стремится к ее военному использованию, а другому строю, по самому его существу, это противно? Там думают не о военном, а о мирном применении.
- Вот, вот она, пропаганда! - Грехэм от волнения даже встал с кресла. - Поймите, мне неприятно, когда вот так расхваливают преимущества одного строя - все равно кто: правые ли пропагандисты, левые ли… Да вы только оглянитесь, Чьюз, вокруг, послушайте взаимные проклятия! Одно и то же, только адреса разные. Они обвиняют нас в империализме, а мы их - в красном империализме. И мы и они обвиняем друг друга в эксплуатации народа. Поразительное однообразие!
