- Что разоблачение должно быть немедленным, это понятно, - сказал Эрнест Чьюз. - Иначе Ундрич и те, кто с ним, завопят, что аппарат вовсе и не с самолета, к изобретению никакого отношения не имеет, все, мол, провокация…
- Не забывайте: испытание провалится, самолет не загорится, - возразил Дауллоби. - Это уже само по себе доказательство. И, пожалуй, самое сильное. Да, да, несомненно! Аппарат надо передать именно после провалившегося испытания.
- А как ты думаешь, отец, можем ли мы быть уверены, что тут все дело в фотоэлементе? А если?..
- Если это не фотоэлемент, - сказал Эдвард Чьюз, - значит, «сигара» вспыхнет в тот момент, когда вы, майор, будете спускаться на парашюте…
- Или мчаться на мотоцикле, - добавил Дауллоби.
- Или даже в тот момент, - сказал Эрнест, - когда майор вручит ее тебе, отец… А огонь распространяется очень быстро.
- Вы считаете это возможным? - спросил Дауллоби.
- Маловероятно, - возразил Чьюз. - Если это не фотоэлемент, зачем устанавливать его за стеклом? Во всяком случае, я не побоюсь взять сигару, когда вы, майор, привезете ее мне.
- Так чего же бояться мне? - воскликнул Дауллоби.
- А военного суда? - спросил Эрнест.
- Суда?! Ну нет, пусть они боятся!
- Значит, решено… - сказал Эдвард Чьюз.
- Конечно, профессор, - согласился Дауллоби. - Позвольте изложить все это письменно и оставить у вас. Не думаю, чтобы я превратился в пылающий факел, а все-таки… К тому же, знаете, могут за мной следить… Мало ли что…
Через полчаса Дауллоби поднялся. Пепельница перед ним была полна окурков: майор опорожнил весь свой портсигар. Вышел он тем же пожилым человеком с седеющей бородой, каким вошел сюда. На прощание он крепко пожал руку обоим ученым.
- Думаю, мой визит остался незамеченным. Во-первых, это, - Дауллоби коснулся своей бороды. - Во-вторых, сейчас я не здесь, а дома. Моя личная машина стоят перед моим подъездом и ждет меня. Если и следят, надеюсь, я их перехитрил. Итак, всем нам успеха!
Когда гость уехал, Чьюз спросил сына:
- Как думаешь, Эрни, нет обмана? Хотя трудно было бы понять: зачем?
- Очень хорошо, что ты, отец, не так доверчив, как прежде… Нет, я убежден, что все именно так, как говорит Дауллоби. Он произвел на меня впечатление честного, искреннего человека…
- На меня тоже… Но послушай, Эрни, ты же понимаешь, что это значит? Уж если офицер, человек, которому такое доверили… если он не может терпеть…
- Очень хорошо понимаю, - ответил сын. - Безнадежных слепцов в нашем отечестве куда меньше, чем это кажется правящим господам. Скорей всего, что сами эти господа безнадежно ослепли.
