- Пожар! Пожар! - с неистовым криком Скуолдринг бросился к проходной будке. Пока по телефону вызывали пожарную команду, Скуолдринг с несколькими охранниками вернулся к горящим доскам. Огонь уже прорвался наружу: вероятно, внутри все горело. Ах, черт возьми, прозевать такой пожар! Скуолдринг неистово ругался.
У колючей проволоки Скуолдринг наткнулся на лежащего человека. Видимо, он пролезал под колючей проволокой, задел ее, колючки разорвали его одежду. Одежда его была не только порвана, но обгорела и дымилась. Человек лежал не шевелясь, лицом вниз: он был без сознания.
- Вот он, поджигатель! - воскликнул Скуолдринг и перевернул неподвижное тело на спину. Все узнали пожилого бродягу Джима, известного под кличкой Дохлая Жердь, что заменило ему давно забытую фамилию. Он слонялся по городу, работал, если попадалась работа; просил, если подавали; воровал, если что плохо лежало. Иногда на целые месяцы он исчезал из города, затем снова появлялся, точно Медиана притягивала его, хотя никакой собственности, кроме своей тени, у него не было. Впрочем, он и сам был не многим объемнее своей тени: за худобу он и получил свое звонкое прозвище.
Скуолдринг распорядился перетащить Джима в проходную. Трубя и звеня, примчалась пожарная команда, и Скуолдринг разослал сбежавшихся охранников ей на помощь и по постам.
Джим, которого положили на скамью, стал в тепле проявлять признаки жизни: раскрыл глаза, попытался было приподняться, но снова упал, прохрипев: «Воды!» Скуолдринг злобно сунул ему в зубы край жестяной кружки, Джим пил, обливаясь и захлебываясь.
- Ну, дохлятина, очнулся? - свирепо спросил Скуолдринг, когда Джим наконец уселся, опираясь спиной о стену. - Видишь этот крюк? - показал Скуолдринг на потолок. - Так вот, считай, что ты уже болтаешься на этом крюке. А не нравится, выкладывай все начистоту. Понял?
Но Джим и не собирался ничего скрывать. История была самая простая. В эту холодную ночь ему не повезло: ни в сарай, ни на чердак - нигде забиться не удалось. Вот и занесло его в доски: между штабелями были промежутки, есть где человеку погреться, все-таки там затишье. Ну, закурил, холодно ведь. Сам не заметил, как задремал, да, видно, огонек из трубки заронил…
- Ты мне глаза не отводи! - яростно закричал Скуолдринг. - Говори: кто послал поджигать?
- Я? Меня? Да господин начальник…
- Э, я думал, с тобой добром договорюсь… Ну, пеняй на себя!
Скуолдринг с таким свирепым видом подошел к бродяге, что тот завопил:
