Но случайно обломившийся сук помог оборониться от тигра и они начали носить с собой палку.
Потом случился пожар; наступило похолодание.
Племя бродило в поисках пищи, обучалось добывать огонь и разговаривать друг с другом.
В последней главе постарелая пома не смогла больше идти и отстала от племени, а её чунг остался рядом с ней – замерзать в снегу.
А дети их пошли дальше. Они уже повзрослели и были не такие мохнатые, как их родители, и от холода защищались шкурами других животных.
Книга была не очень толстая, но я читал её целый день, пока солнце, поднявшись слева – позади леса за домами Квартала, неприметно передвигалось по небу, чтобы уйти за соседний квартал справа.
В какой-то момент, видно для отдыха от безотрывного чтения, я протиснулся меж вертикальных железных прутьев под перилами и стал прохаживаться по бетонной кромке балкона по ту сторону ограждения.
Это совсем не страшно, ведь я крепко хватался за прутья, как чунг и пома, когда ещё жили на деревьях.
Но проходивший внизу незнакомый дядя отругал меня и велел залезть обратно, и ещё пригрозил, что скажет моим родителям.
Их не было дома и он пожаловался соседям. Те потом наябедничали маме и она взяла с меня обещание никогда больше так не делать…
( … всякая дорога, при прохождении её в первый раз, кажется нескончаемо длинной, ведь ещё не можешь соизмерять пройденное с предстоящим.
При повторных прохождениях она кажется всё короче.
То же самое и с учебным годом в школе.
Но об этом я так и не узнал бы, если б сошёл с дистанции в начале второго учебного года …)
Был ясный осенний день и наш класс повели на экскурсию – собирать древесные листья.
Вела нас не Серафима Сергеевна, а пионервожатая школы.
Сначала мы шли через лес, потом спустились на дорогу к библиотеке Части и Дому офицеров, но не пошли по ней, а свернули в проулочек между деревянными домами.
Проулочек вывел к обрывистому спуску покрытому двумя широкими потоками дощатых ступеней, ведущих к настоящему футбольному полю, окольцованному гаревой дорожкой.
Ступени кончались деревянным помостом, от которого в обе стороны, параллельно обрыву за спиной, расходились с полдесятка длинных лав из деревянных же брусьев.
По другую сторону не было ни лавок, ни обрыва, а только одинокий белый домик и рядом с ним большущая картина двух футболистов зависших в прыжке, борясь за мяч ногами.
Зимою поле заливали водой и получался каток.
Мне смутно вспоминается тёмный зимний вечер с редкими фонарями по периметру поля, обида оттого, что так недолго меня катали на высоком стуле с округло загнутыми полозьями из тонких железных прутьев.
