Вика с мамой жили скромно, в обычной двухкомнатной квартире. Из всех радостей детства Вике больше всего запомнились редкие поездки к бабушке в деревню, да занятия конным спортом. Лошади – это была страсть Вики, передавшаяся ей от деда с цыганскими кровями. От дальних цыганских предков, считавших звёздное небо крышей над головой, овеянных ветрами степей и больше всего на свете любивших свободу кочевой жизни, досталась Вике не только любовь к лошадям, но и своевольный характер, а также иссиня-чёрные волосы и смуглая кожа с оттенком персика.
Детство, впрочем, не так давно закончилось, вместе с ним канули в прошлое занятия конным спортом, и теперь остался только прокат – верховая езда за деньги.
Мама не считала увлечение дочери лошадьми чем-то серьёзным, а вот тому, что Вика теперь будет работать преподавателем в институте, очень обрадовалась. «Ну вот, доченька,– сказала мама, когда они вечером с Викой сидели и пили чай с тортом,– это лучше, чем работать в библиотеке. Я знаю, что ты любишь книги, любишь читать, но преподаватель – это так престижно! И интересно! Молодец ты у меня! Горжусь тобой!»
«Молодец, молодец, как солёный огурец,– думала Вика, засыпая поздно вечером в своей уютной постели,– посмотрим, как у меня всё будет получаться. Но я буду очень стараться…»
Коллектив кафедры оказался в основном молодой и очень разношёрстный: завкафедрой Любовь Константиновна – дама строгая и принципиальная, две преподавательницы-тоже бывшие студентки, проработавшие год и уже имеющие небольшой опыт – Наталья Александровна и Ольга Николаевна. Пришла откуда-то с фирмы молодая женщина, Ира – Ирина Андреевна, ярко красившаяся и вызывающе одевавшаяся. Также была ещё Света-лаборант, маленького роста и при этом очень полная, с косившим глазом, любящая подсматривать в замочную скважину и подслушивать, что творится на кафедре. Её по имени-отчеству на работе никто не звал, только по имени – Света.
Как выяснилось позже, был ещё один преподаватель – Вячеслав Семёнович, Слава. Он появился на кафедре в один из августовских дней. Тихо, незаметно забился в уголок и стал недоверчиво слушать, что говорят женщины. Так он приходил первые две недели. Сидел смирно в своём уголке, сжимая папку в руках и наблюдая за жизнью женского коллектива. А женский коллектив настолько свыкся с тихим Славой, что потом его и вовсе перестали замечать. Забывая о его присутствии и даже в принципе существовании, девчонки (в отсутствии начальства, конечно) обсуждали мужчин, делились своими личными проблемами, красились и даже подтягивали колготки.
