Чтобы прийти в себя, он принял независимый вид и стал рассматривать комнату. Четыре кровати, стол, стулья, тумбочки, на стенах – книжные полки. Типовой набор оживляли типично женские штучки: салфетки, вазочки с цветами, пузырьки от духов, тюлевая занавеска, восточный ковёр над кроватью Рузи, жёлтая шёлковая подушка, висящие на гвозде бусы и прочее, прочее. Вещи создавали уют, и комната выглядела яркой и радостной.
– Всё дело в деталях, – раздался незнакомый голос.
Макс оглянулся. На пороге стояла дородная девушка.
«Метр восемьдесят, не меньше», – подумал Макс.
– Будем знакомы, – сказала она. – Люба Полунеева.
Прямой взгляд, очки в роговой оправе, за ними – небольшие глаза.
– Макс Маушевский.
Настя подошла к Любе и уткнулась ей в грудь.
– Наша мама пришла, молочка принесла.
И правда, из Любиной авоськи торчали треугольные пакеты с молоком.
– Сабантуй? – поправив очки, спросила Люба.
– Он самый, – ответил Модуль.
– Где Яша?
– Мал ещё.
Люба заняла лучшее место, за ней сели остальные. Макс отметил, в Любином присутствии Модуль ушёл в тень. Однако стоило Модулю выпить, как его стало много. Хрустя огурцом, Модуль рассказывал анекдоты, сыпал поговорками, и, как ни странно, всё было к месту.
– Тебе бы в институт культуры, – выслушав очередной анекдот, сказала Люба. – Талант так и прёт.
– Вы обо мне мало что знаете, – ухмыльнулся Модуль.
Он подмигнул Ферзю, и тот взял в руки гитару.
– Слышали о Скитовиче? – спросил Модуль.
Люба сдвинула брови. Видимо, пыталась вспомнить, кто это такой. Настя застыла с банкой томатного сока и вопросительно уставилась на Макса. Скитовича знала одна только Рузи.
– Виктор Павлович Скитович, будучи студентом мат-меха ЛГУ, в 1946 году сочинил песню, известную всем математикам.
– Умница, – возопил Модуль. – Дай я тебя поцелую.
Он наклонился над Рузи и запечатлел отеческий поцелуй на макушке девушки. Люба с уважением посмотрела на подругу.
«Какие они разные, – подумал Макс. – Одна, как цветок; другая, как… водовозная бочка».
Макс ошибался. Люба хоть и была полной, с тяжёлым подбородком и нелепой стрижкой каре, однако на бочку не походила. В девушке чувствовалось то, что называют породой. Где пряталась эта порода, трудно сказать. Но то, что Люба имела «изюминку», не вызывало сомнений.
Взяв бутерброд, девушка посмотрела на Модуля.
– С какого рожна ты вспомнил о Скитовиче?
– Мой брат и Скитович учились в одной группе.
Модуль налил полстакана водки и выпил одним махом. Затем откинулся на спинку стула и запел:
