– Ага, – кивает Лара.
– Тогда ладно, коли так, – непонятно чему радуется мужичок. – Но вот я вам что скажу, доченьки: водка до добра не доводит, вы уж мне поверьте!
– Дяденька, да у нас кефир! – дурашливо распахивает сумку Лара.
– Тогда ладно, коли так, – кивает мужичок и повторяет, как заклинание: – Водка до добра не доводит.
Я стою рядом, и мужичок наклоняется ко мне:
– А в каком, к примеру, институте учишься?
– В инязе.
– Ишь ты! А кто ж у тебя родители?
Я не понимаю, почему он ко мне привязался, но он – взрослый, и я не могу проигнорировать вопрос.
– Папа – учитель, мама – диктор на радио.
Мужичок совсем загрустил, опустил сумку с бутылками на землю и с жадным любопытством уставился на меня:
– А ты одна в семье или еще дети есть?
Я отвечаю на вопросы вежливо, как хорошая девочка, и от этого моему собеседнику становится все хуже. Но остановиться он уже не может, растравляя себя видом чужой благополучной жизни.
– А мамка с батькой любят друг друга? – вдруг задал он свой главный вопрос, уже зная ответ и заранее принимая неизбежное разочарование.
– С отбитым горлышком не берем! – отставляет в сторону три наши бутылки приемщица. – А эту – мыть лучше надо! А вот тут – трещина…
Мы оставляем пять забракованных бутылок около ларька, берем три рубля и отправляемся в уже открывшийся после обеда «Гастроном». Я оборачиваюсь. Потертый мужичок в старой нахлобученной на глаза шапке стоял около прилавка и, вывернув шею, смотрел нам вслед…
Максим Епифановский (Санкт-Петербург)
Беспечный студент
Конец августа. Летние каникулы закончены. Я опять вернулся в Питер. На Московском вокзале меня встретили два друга-сокурсника. Обливаясь потом, мы с огромным трудом дотащили мои баулы до общежития и устроили пиршество.
Длинный обшарпанный стол ломился от нежнейшего домашнего сыра и деревенских пахучих колбас, в тарелках между стогами квашеной капусты важно лежали разноцветные маринады. Довершали картину бутыли молодого вина и рыжеватого ганджубаса.
Весь вечер мы предавались юношеским мечтаниям, набивая брюхо всем, что красовалось на столе. Обычно после застолья Серега и Толик отправлялись домой, но в этот вечер я оставил их у себя. Толик еле держался на ногах и самостоятельно до дома бы не добрался. Серега не смешивал алкоголь и пил исключительно вино. Выглядел он вполне благопристойно и мог ехать домой, но остался за компанию. Благо мои соседи еще не вернулись из родных мест, и кровати пустовали. Утром проснулись поздно. Голова нестерпимо трещала. Мозг, словно набухающее тесто, пытался выбраться из костной кастрюли. Отпивались чаем.
