– Анжела! Как твои дела?! Как горло?
Та садится на кровать и в задумчивости говорит:
– Ты знаешь, а горло ведь прошло! Ночью, правда, просыпалась два раза, дышать тяжело было… А так, ничего.
Как хорошо быть молодым и здоровым! Нервы в порядке, сон крепкий. У всех… И у пострадавшей, и у виновной.
Самое удивительное, что мой авторитет Айболита не пошатнулся. Страждущие по-прежнему обращались за медицинской помощью, мамины запасы лекарств таяли. Правда, после этого случая меня за глаза стали называть «Горчичником»… Ну хоть не клизмой, и то хорошо!
Анна Вислоух (Воронеж)
Как я в самодеятельности участвовала
Ленка сидела на кровати в позе лотоса, у ног ее стояла большая фарфоровая супница, а на стене косо висела репродукция с изображением генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева. Леонида Ильича. Когда мы ввалились в комнату нашего барака, она протянула руку к портрету и торжественно изрекла:
– Верной дорогой идете, товарищи!
Мы застыли на пороге, пораженные не столько явлением беглянки народу, сколько несоответствием исторической сущности момента и фривольным положением прекрасных Леночкиных ног. Лишь через несколько секунд пришло озарение.
– Ура-аа-аа! Ленка вернулась!!!
– Вернулась, – скромно потупила глаза наша факультетская красавица. – И не с пустыми руками!
С этими словами она жестом фокусника – вуаля! – сдернула с супницы крышку, и мы увидели, что там… селедка под шубой! Мама дорогая! Нам, студентам, после ежедневной битвы за урожай картофеля, после столовской перловки и пшенки Ленка со своим салатом показалась посланцем… ну если не с небес, то из знаменитого городского гастронома «Утюжок» точно. И все бросились ее обнимать и тормошить, расспрашивая – ну как там? – словно были оторваны от дома на долгие годы и провели их в нечеловеческих лишениях и героическом преодолении. И словно несколько дней назад не обиделись на нее насмерть, вынашивая план бойкота, когда, несмотря на грозные обещания руководства «принять меры» к самовольно покинувшим лагерь, она сбежала в город, гордо заявив – «навсегда!» и «в гробу я видала вашу картошку!».
Из-за этого вопиющего во всех смыслах случая было экстренно созвано собрание.
– Мы, значит, вкалывай за нее, – отличница Надя, считавшая Ленку вертихвосткой, была полна благородного негодования. – А она там… маникюр поехала подновить! Исключить ее из комсомола!
– Ну уж ты хватила, Хорошкина, – остудил ее благородный пыл наш комсорг Коля, безнадежно влюбленный в Ленку. – Не ты принимала, не тебе исключать! А вот бойкот ей объявить – это, пожалуй, можно.
