Из строя шагнули вперед трое физиков – два мальчика и девочка Алла. Я совсем не помню ее лица, кажется, она была высокая, с рыжеватыми волосами. Мальчики не сохранились в памяти ни единой чертой.
Позорные отступники, презираемые всей Подгорной дезертиры, мы вчетвером уезжали в Свердловск первым утренним поездом. Глеб поцеловал меня в щеку и обещал «найти в городе». Блондин отводил глаза, не зная, что будет отводить их много лет подряд, встречаясь со мной в коридорах университета.
Когда мы с Аллой и безликими мальчиками еще сидели на красноуфимском вокзале, в Свердловске было принято решение эвакуировать студентов из зоны предполагаемого заражения.
Цыганка на вокзале («Особенно меня почему-то любят цыганки!») долго кружила вокруг нас – соблазняла то гаданием, то предсказаниями, а в конце концов вырвала у Аллы прядь волос из головы и начала плевать на эту прядь, приговаривая:
– Дай мне денег, а то покойника дома найдешь, парализованная будешь, несчастная будешь!
Будущий физик изо всех сил старалась не расплакаться, но держалась молодцом.
– Я верю в науку, – объяснила она цыганке, и та, от отчаяния, выпалила последнее свое страшное проклятье:
– Беременная будешь!
– А вот это, в свете последних событий, звучит обнадеживающе! – приободрилась Алла, и цыганка, плюнув в нашу сторону, побрела восвояси.
Свердловск показался мне шумным и неестественно чистым. Подруга ответила на первый же телефонный звонок и сказала, что уйдет сегодня со своей кровавой работы пораньше.
Мама крепко обняла меня и спросила:
– Неужели ты вот так прямо перед всеми сказала, что хочешь уехать? Ой, я бы никогда на такое не решилась! Но гордиться здесь нечем, ты ведь это понимаешь?
Скандал с отравлением свердловских студентов в Красноуфимском районе вышел капитальный. Заболевших «токсической нейропатией» считали сотнями. Расследование вели комиссии Минздрава, Минобороны (во главе с полковником Лошадкиным), Минхимпрома и Госкомгидромета СССР, но к единому мнению так и не пришли. Официальная версия – студенты отравились импортными пестицидами пиретроидами, а именно цимбушем и сумицидином. Вроде бы эти пестициды применялись неправильно, да к тому же перед началом уборочной на полях Красноуфимского района шли проливные дожди – а значит, добровольцы могли получить токсический удар от пиретроидов, концентрирующихся в утренних росах.
Была и еще одна версия, оправдывающая пестициды и обличавшая родентицит зоокумарин, который использовали для обработки общежитий от грызунов. Вроде бы этим порошком просто посыпали полы в наших бараках, а надо было ссыпать его непосредственно в крысиные норы…
