— Равновесие потерял! — шепнула Муся Волкова соседке. Та прыснула. На них зашикали.
За Леськой появилась одна из классных дам в пенсне со шнуром и громко зачитала по программке:
— Римский-Корсаков! Песня Леля из оперы «Снегурочка»! Исполняет на трубе ученик седьмого «а» класса Бредихин Елисей.
Леська с потерянным видом глядел в полутьму зрительного зала. В ушах у него все еще стоял крик Сеид-бея: «Гюльнар!» И вдруг на красной дорожке между рядами он увидел Розию. Неслышно и быстро шла она к самой рампе, затем резко свернула в сторону и уселась в кресло, предназначенное отцу ее, Сеид-бею.
В зале стояла гробовая тишина. Оказывается, мадам Мартен сыграла вступление, но Леська ничего не слышал. Мадам кашлянула, свирепо оглянулась на солиста и снова заиграла вступление, теперь уже просто барабаня по клавишам. Леська вздрогнул и, не отрывая глаз от Розии, поднес к губам инструмент. Тогда Розия достала из сумочки полуочищенный лимон в папиросной бумаге и хищно вгрызлась в него острыми зубами. Брызги разлетелись во все стороны. Лицо девушки исказилось. Сок побежал у нее по подбородку, и она старательно отирала его бумажкой. И тут Леська почувствовал во рту такую оскомину, что не мог собрать губы в амбушюр. Боясь опять пропустить свою секунду и услышать новый кашель мадам Мартен, он, не помня себя, дунул в трубу и вызвал из нее такой неприличный звук, что зал покатился со смеху. Мадам Мартен возмутилась. Она была женой французского консула и шутить с собой не позволяла. Демонстративно захлопнув крышку рояля, она величественно уплыла за кулисы. Леське ничего другого не оставалось, как поплестись за ней. Правда, он успел на прощание поклониться директору поясным русским поклоном.
— В чем дело? — кинулись к нему за кулисами.
— Что случилось?
— Ты ведь так здорово играл на репетиции.
Но разве им объяснишь?
Леська вышел в коридор. Он собирался уходить.
— Леська! — услышал он вдруг. — Скорей сюда!
Его звали в какую-то комнату, единственную, где свет не был выключен. Там вокруг стола сидели и стояли его товарищи и пробовали силу с Артуром. Один за другим садились они против капитана и, сцепивши с ним ладони, пытались положить руку на стол. Но это им не удавалось.
— Ну-ка, Елисей! Теперь твоя очередь.
Леська всматривался в их лица и видел, что они ничего не знают о его провале. С облегченным вздохом ухватил он кисть Артура своей лапой рыбака и легко припечатал к столу.
— Э, нет! Это не считается! — возбужденно закричал Саша Листиков, которого прозвали Двадцать Тысяч. — Артур уже устал!
