– Чаю попей! – крикнул я вдогонку.
Колесо поднялось над грязной, прокрученной ямкой. Пальцы замерзли, будто в них вонзили множество тупых игл. Куртку я снял, проще работать. Ветер задувает под свитер. Смотрю на небо. Уже много дней оно затянуто серой пеленой, и вот вдруг пелена рассосалась. В просвете над лесом плавится розовое закатное озеро с золотой каймой.
– Рука! – крикнул шофер.
Я едва успел отдернуть руку. Домкрат сорвался. Колесо разломило пополам кирпич.
Сверху доносится нарастающий гул. Пузо самолета, то появляющегося, то исчезающего, словно рыбина, в низких рваных облаках, окрашено золотистыми лучами. Раньше я часто летал на самолетах, смотрел на малюсенькие домики внизу. Теперь я сам внизу, копаюсь обледенелыми пальцами под чужим грузовичком, а там, в салоне, пассажиры усердно сглатывают, чтобы не заложило уши, ждут, когда подадут ужин, предвкушают отпуск, переговоры, покупки, измены, встречи с любимыми.
– Опускай!
Шофер расслабил домкрат, «газель» грузно опустилась на кирпичи. Некоторые треснули.
Темные небесные льды сомкнулись над полыхающим озером. Со стороны дороги донесся звук сирены.
– Готово! – зачем-то прокричал шофер с заискивающей радостью.
– Заводи!
Упираюсь руками в забрызганный бампер.
– Раз, два, взяли, – командую сам себе. Мотор взревел, грузовичок качнулся, рванул и выкатил за ворота.
– Ну, пока! – Я махнул на прощание опустевшей улице и тотчас смутился своей сентиментальности. Огляделся, не видел ли кто, как я прощался с шофером, а он мне даже не погудел. Никого. Я запер ворота и, отряхивая ладони, вернулся в дом.
Ваня возился с чем-то у стены. Полоска света пробивалась из приоткрытой двери в туалет.
– Иван, чего в темноте сидишь?
– На картину смотрю.
– На какую картину? – гадая, что за фантазия пришла ему в голову на этот раз, встаю за его спиной, положив руку на плечо.
К белому пузатому холодильнику прислонена рамка, притащенная с улицы. В рамке изображение.
Я щелкнул выключателем. Три стакана-абажура вспыхнули теплом.
Обнаженная блондинка, страстно изогнувшись, изобразив на запрокинутом лице наслаждение, поливает себя из красной канистры черной жидкостью. Видимо, нефтью. Нефть бежит по ее полураскрытым губам, пышной груди, пупку, капает с лобка, струится по длинным ногам в красных туфлях на шпильке. За спиной блондинки несколько березок и нефтедобывающих вышек. Над головой этой Венеры парит нимб из золотой колючей проволоки. Глаза заведены к небу.
