халифа?
— Ишь ты, знаешь! У нее был почетный титул «хан», как и у всех женщин этой сиятельной семьи. Его, то есть Исмаил-пашу, обложил Инджу Байракдар Мохаммед-паша. Он взорвал стены замка и взял его приступом. Потом Исмаила и Эсме-хан отвезли в качестве пленников в Багдад… Здесь же, в этом доме, она жила и благоухала. Эмир, мне очень хотелось бы еще раз увидеть ее здесь!
— Это она посадила эту петрушку и чеснок?
— Нет, — серьезно ответил он, — это сделала Мерсина, моя домоправительница.
— Тогда возблагодарим Аллаха, что вместо Эсме-хан у тебя есть эта сладкая Мерсина.
— Эфенди, порой она бывает очень ядовита!
— Не ропщи на это, Аллах ведь распределил дары по-разному. И то, что ты должен вдыхать аромат этой Мерсины, наверняка было записано в Книге.
— Именно так! Но скажи, может быть, ты арендуешь этот сад? Сколько ты за него требуешь?
— Если вы заплатите мне по десять пиастров за каждую неделю, можете вспоминать там Эсме-хан сколько вам заблагорассудится!
Я медлил с ответом. Сад примыкал к задней стене здания, где я заметил два ряда маленьких отверстий. Это выглядело как тюрьма.
— Я не думаю, что сниму этот сад.
— Почему?
— Мне не нравится эта стена.
— Стена? Отчего же, эфенди?
— Я недолюбливаю такое соседство, как тюрьма.
— О, люди, которые там сидят, тебе не помешают. Эти отверстия так высоки, что их невозможно достать. К тому же они очень маленькие.
— Это единственная тюрьма Амадии?
— Да. Другая развалилась. Мой унтер-офицер надзирает над пленниками.
— И ты утверждаешь, что они мне не помешают?
— Обещаю — ты ничего не увидишь и не услышишь.
— Хорошо, тогда я дам тебе десять пиастров. Значит, за неделю ты получишь от нас тридцать пять пиастров. Разреши за первую неделю заплатить сразу.
Лицо его расплылось в улыбке от удовольствия, когда я это предложил. Англичанин заметил, что я полез в карман, и затряс головой, вытащив свой собственный кошелек и подав его мне. Его явно не обременяла такая трата, поэтому я вытащил из кошелька три цехина и дал их аге.
— Вот, возьми! Остальное — бакшиш для тебя.
Это было вдвое больше по сравнению с тем, что он должен был получить. Повеселев, он произнес с глубоким почтением:
— Эмир, Коран говорит — кто дал вдвое больше, тому все это Аллах возместит во сто крат. Аллах твой должник, он тебя богато одарит.
— Нам нужны лишь ковры и трубки для наших комнат. Где я могу их одолжить, ага?
— Господин, если ты дашь еще две такие монеты, ты получишь все, что только пожелает твое сердце!
