— Ты встречался с мутасаррыфом? — спросил его Али.
— Да, господин, поздно вечером.
— Что он сказал?
— Сначала он впал в ярость и хотел засечь меня до смерти. После этого он послал за офицерами и за своими советниками, долго с ними совещался. Только потом мне разрешили возвратиться в палатку.
— Так ты не присутствовал на совещании?
— Нет.
— Что же за ответ он дал тебе?
— Он ответил письмом к тебе.
— Дай его мне!
Пали вытащил послание, запечатанное печатью наместника, Али-бей открыл большой конверт и взглянул внутрь. В нем лежало послание и еще маленькое письмо. Он показал мне и то и другое.
— Прочти их, эмир! Мне крайне важно узнать, что решил мутасаррыф.
Меньшее по размеру письмо, составленное писцом наместника, было подписано последним. Наместник обещал быть следующим утром в Джерайе с десятью охранниками и ставил условие, чтобы такое же число людей сопровождало и Али-бея. Он надеялся на мирное разрешение конфликта и просил передать каймакаму вложенный в конверт письменный приказ, который заключал очень миролюбивое указание: до дальнейших приказов прекратить любые военные действия, пощадить Шейх-Ади и обращаться с езидами как с друзьями. Затем следовало примечание — прочесть и соблюсти приказ со всей точностью.
Али-бей кивнул, удовлетворенный.
После маленькой паузы глава езидов выразил все обуревавшие его чувства.
— Мы победили и при этом проучили мутасаррыфа. Он долго не забудет это, понимаешь ли ты, эмир? Каймакам должен получить письмо, а утром я уже буду в Джерайе.
— Зачем давать знать об этом каймакаму?
— Так нужно, ведь приказ направлен ему.
— Но это совершенно излишне, он же уже обещал исполнить то, что ему здесь повелят.
— Он это сделает уж совсем точно, если узнает, что такова и воля мутасаррыфа.
— Я должен тебе признаться: этот письменный приказ будит во мне подозрение.
— Почему?
— Потому что он излишен. И как странно звучат последние слова, что каймакам должен прочитать приказ… со всей точностью.
— Это должно только убедить нас в добрых намерениях мутасаррыфа и побудить каймакама к совершенному послушанию.
— Но это же само собой разумеется, и именно потому мне кажется, что приказ более чем излишен.
— Это письмо не принадлежит мне, губернатор доверился моей честности, и каймакам получит письмо.
Получилось так, как будто само провидение благоволило этому намерению бея, ибо тут же в палатку вошел езид и доложил ему.
— Господин, снизу, от долины, к нам скачет всадник.
Мы вышли и спустя короткое время узнали в приближавшемся человеке каймакама, который проскакал к нам без всякого сопровождения.
