Сейчас все раскрыто, все обнажено, отметено все лишнее, осталось правдивое, верное, насущное, как воздух, хлеб, вода. И какое, о Господи, счастье, что из всей этой путаницы, как из пены морской, как из клетки адамовых ребер, встала рядом с тобой на суд веков, – навечно, – эта женщина, жена, – встала противовесом всех низостей, предательств, выспренностей и пустословий».
Наверное, дочь Цветаевой, когда-то гениальная девочка Аля, поняла, вернее, почувствовала то главное, что соединяло Бориса Пастернака и Ольгу Ивинскую. Мало кому это дано было почувствовать и понять. Недавно появились в продаже воспоминания Василия Ливанова, известного любителям телесериалов в облике Шерлока Холмса. В роли английского сыщика актер гораздо благороднее, чем в роли вспоминателя. Ливанов пишет о большой дружбе между своим отцом и Пастернаком. Борис Ливанов был гораздо известнее, чем его сын Василий. Знаменитый актер дружил еще с Михаилом Булгаковым в бытность его сотрудничества с МХАТом. Артист и писатель состязались в острословии, и равных им не было. Однажды встретились Булгаков и Ливанов, и Михаил Афанасьевич сказал:
– Приснился мне, Боря, сон, и понял я, что победа в нашем очередном поединке осталась за тобой, потому что в этом сне лежу я в гробу, а ты подходишь ко мне и говоришь: «Ну, все, Миша, бул Гаков, нема Гакова».
Ливанов только развел руками… Так вот в Переделкине на Большой даче Борис Ливанов был частым гостем у Пастернаков. Что совершенно не дает никаких оснований его сыну Василию злобно и грубо писать об Ольге Ивинской. И все это вперемежку с неумелой критикой «Доктора Живаго» и разного рода слабостей Бориса Леонидовича. Так и хочется спросить: «А судьи кто?» Но на этот концептуальный вопрос никогда не находится осмысленного ответа.
Можно только догадываться, почему Ольга Ивинская была так нелюбима многими близкими Пастернака, слава Богу, не всеми. Если говорить об Ахматовой, то она терпеть не могла ни Зинаиду Николаевну, ни Ольгу. Ахматова считала жену Пастернака грубой и невежественной, а Ивинскую – вульгарной и фальшивой. Зинаида Николаевна отвечала Анне Андреевне полной взаимностью. Она неоднократно говорила:
– Как можно сравнивать Пастернака и Ахматову? Боря – совершенно современный советский поэт, а от нее и ее стихов за версту несет нафталином.
Это высказывание Зинаиде Николаевне можно простить по той причине, что в литературе она разбиралась гораздо хуже, чем в грядках переделкинского огорода. А Ахматову не любила не за стихи, а за то, что Пастернак предлагал ей руку и сердце (как утверждала Ахматова – трижды), причем при живой-то жене, бросившей ради него самого Генриха Нейгауза. Надо сказать, что в 50-е и Анна Андреевна, и Зинаида Николаевна были уже очень пожилыми женщинами. И дело даже не в паспортном возрасте. Их ровесник Борис Пастернак оставался седым юношей почти до самой смерти. А Ольга Ивинская была моложе всей этой компании больше, чем на 20 лет, к тому же она была еще и красива, взбалмошна, импульсивна и женственна (как сказали бы сейчас – сексуальна). Конечно же, потерявшим душевную молодость женщинам она казалась безвкусной и вульгарной. На самом деле, Ольге просто хотелось нравиться любимому мужчине, и поэтому она всегда стремилась выглядеть ярко и молодо. Монашество в облике и в душе не было присуще этой женщине. Потому и не мог с ней расстаться Пастернак, и любящую грешную Магдалину писал тоже с нее:
