– А-а-а! – завопила жертва искусства. – Мне больно! И, между прочим, у меня язва желудка!
После этого заявления под эпигастральную область моего сложенного, как перочинный нож, туловища была подсунута подушка. Я вскарабкивалась на два поставленных друг на друга шатких и ветхих табурета, продюсер Ванциферов держал меня за ноги, а режиссер Беляк требовала, чтобы голова свисала, как у дохлой курицы. Для того чтобы почувствовать себя умерщвленной птицей, мне, свисающей с забора, потребовалось минимальное усилие. Мужчина, играющий прохожего, вполне правдоподобно завопил:
– Эй, мужик! Ты что, охренел? Сними ее оттуда!
– Очень хорошо! – удовлетворенно сказала Альбина. – Наконец-то ты повисла натурально. Сняли! Перерыв полчаса.
Во время перерыва меня направили к гримеру, призванному омолодить героиню на нужное количество лет. Из Крыма конца 90-х мы перемещались в Киев конца 80-х. Гример Ксюша собрала мои растрепанные волосы в два худосочных хвостика, выщипала остатки бровей и обледнила цвет лица. На этом процесс омоложения закончился. Заглянув в зеркало, я увидела там маловыразительную особу с наркотическим блеском в глазах, белесыми ресницами и анемичными губами.
– Ни фига себе! Шарон Стоун, играющая собственную внучку! – восторженно бросила я гримеру, не подумав, что, омолодив меня до внучки, Ксюше пришлось бы заткнуть мой комплиментарный рот пустышкой.
Хорошо, когда в съемочной группе есть супружеские пары родственных профессий. Еще лучше, когда у этих пар рождаются дети, в разных возрастах пригодные к употреблению в съемках. Ксюша и ее муж-звукорежиссер привезли в Лютеж трехлетнюю Нюту. Она-то и сыграла дочь Саши Анчаровой Стасю в ясельном возрасте. Я держала Нюту на руках на фоне лютежской церкви. За спиной плескалось рыжее от ржавчины Киевское море, намекающее на тот чернобыльский год, в который и произошло знакомство героини с героем. В моем сценарии такого эпизода не было. Волков не возил Сашу ни на Киевское, ни на какие другие моря. Но Альбина настаивала на максимальном отходе от кондовой правды жизни. Искусство в очередной раз потребовало жертв, и нам пришлось закинуть лакомый кусочек вымысла в его прожорливую пасть.
Под вечер на лютежскую съемочную площадку приехал хирург. Многофункциональное Киевское море предлагало свои услуги в имидже Финского залива. Крымский столик в саду, передвинутый под виноградную лозу, обозначал интерьер азербайджанского ресторана в окрестностях Питера. Мы сели друг напротив друга и по режиссерской команде стали изображать оживленную беседу.
