Вот оно! Наркотики! То самое, отчего прошибает от макушки до самого копчика.
– Наркотики… – заговорила Дарья. – Их вообще подкинули одному. Предпринимателем работает. Как сейчас помню. Ефремов его фамилия.
– Как же так можно, Дашенька? – удивился мужик.
– Так и можно… Потому что «крышуют» нас. И бабки гребут. Частную охрану приставили…
– Больше не будет такого. Обещаю. Соберемся, решим в вашу пользу. Под нас отойдете. Скажете, Японец теперь «крышует», и денег с сегодняшнего дня козлам не давать. Договорились?
«Ночные бабочки» мотали головами. Они все отлично понимают. Их дело маленькое. Сослаться, значит, на Японца. Приехал, дескать, недавно из «крытой» и готов восстановить справедливость.
– Станут бубнить – передайте: по первости хрюкало начищу, а потом по обстоятельствам.
– Как нам рассчитываться? И вообще…
– Потом решим. Позвоню. Однако не советую пудрить мне мозги. Договорились?
Конечно, договорились. Сестры облегченно вздохнули: им сохраняли жизнь.
– Вот и замечательно.
Мужик встал и произнес:
– Уходим.
Остальные поднялись с мест, подошли к двери и, не оборачиваясь назад, сняли маски и вышли наружу. Попробуй, узнай таких.
Из спальни с озабоченным видом выглядывала мать.
– Спи, иди, мама. Что смотришь?!
Телефон неожиданно прозвонил, и Серафима Семеновна поспешно подняла трубку.
– Слушай, ты! – кричал женский голос. – Может, за тобой бегать?! Но я еще ни за кем не бегала! Чтобы сейчас же был у меня! Одевай свои бродни и отправляйся!
У Серафимы Семеновны задергался левый глаз. Наверняка ее Степаныч, стервец, с кем-то спутался – вот та и требует немедленно явиться.
– Может, вы ошиблись? – осторожно спросила она.
– Это ты, что ли, Семеновна?! – воскликнула в удивлении дама. – Привет! Где твой гнедой? Ципкина говорит…
– Он не гнедой. – Серафима была не согласна. – Гнедой – значит, рыжий. А он у меня светлый.
– Да ладно тебе! Пусть придет! На учете и не ходит отмечаться…
– Хорошо, я передам, – холодно произнесла Серафима Семеновна и положила трубку.
«Кобыла! – выругалась про себя Семеновна. – Как была халдой, так и осталась…»
В дверь позвонили. Серафима подошла и взглянула в звонок: за дверью стоял Степаныч. Из магазина вернулся.
– Не раздевайся, – обрадовала его жена, когда тот вошел. – Поворачивай оглобли и дуй к Ципкиной. Помнишь Кобылу? Вот и ступай к ней. Велела! На учете, говорит, стоишь…
– Сама же сказала, что без приговора там делать нечего.
– Иди, пока время есть. Орет, даже не спросив, с кем разговаривает. И этот человек – начальник целой службы.
