Раздумья, на которые тратится достаточно многое время перед принятием решения, остались позади. Сомнения у Михаила улетучились после несостоявшегося заседания партбюро. Выступать с предложениями и задавать вопросы следовало ранее. Он ждал резолюции, какой бы она не была, не имеющая принципиального значения. Разумеется, ни один достойный, исследовательский институт не ждал его в Риге. Оставалось приехать в Латвию безработным, с висящей на груди табличкой:» Согласен на любую работу»,– и согласиться с первым, попавшимся предложением. Лишь спустя два года после адаптации, в течение которых покажешь и раскроешь свои возможности, начав болеть за местную футбольную, хоккейную или баскетбольную команду, можно ждать более лестных предложений. Пауза затянулась. Михаил не реагировал на слова руководителя. Сема взял ручку, пододвинул поближе заявление и сделал росчерк: «Возражаю», и расписался. Михаил внимательно изучил написанное, произнес вслух резолюцию: – «возражаю»,– и пошел к секретарше, чтобы передать заявление по инстанции.
В конце дня его позвали в дирекцию, чтобы вручить приказ об увольнении, а вместе с ним и заявление с резолюцией директора, разрешающее выезд следующим днем в Москву.
– Вам разрешен выезд в Москву,– сказала секретарша. Она весело рассмеялась, вручая заявление с резолюцией, разрешающей выезд в Москву. Резолюция о разрешении выехать в Москву показалась ему забавной.
– Причем тут Москва?– спросил Михаил. – Ах, да, – миролюбиво сказал он, вспомнив о заявлении, написанном несколько дней назад с просьбой выехать из Научного Городка в столицу. – Я просил разрешения выехать на один день в Москву из Научного Городка и моя просьба удовлетворена. Спасибо.
Такие поездки в Москву, осуществляемые в один день без оформления командировки, практиковались в институте. Бумага потеряла смысл, но директор, ставя резолюцию об увольнении, решил позабавиться и достиг цели. Михаилу предложили расписаться в приказе об увольнении и вручили копию. Сотруднику предоставлялось право уволиться и одновременно поехать в Москву. Добрый директор разрешал поездку и в Ригу, и в Москву, и куда угодно. Глаза Михаил заблестели. Почему бы не посмеяться вместе с секретаршей. В институте любят смеяться. Его беззвучный смех, в том числе и над собой, перерос в надрывный никому не нужный гомерический смех.
Держа в руках обе бумаги, Михаил вышел из приемной. По коридору навстречу ему шагал Виталий Соловьев.
