– Вижу берег, – вдруг заголосил кто-то из дружины, отводя, таким образом, предводителя от новой надвигавшейся бури, в этот раз со стороны команды.
«Я спасен, Грета», – пронеслась мысль в раненой голове Алефа, в его глазах потемнело, тело обмякло.
Поселение всполошилось и гудело, как осиный рой: пришла весть от дозорных, что в море появился драккар. Свой ли, чужой? Они пристально всматривались вдаль, пока разглядели родной парус, явно пострадавший в дальнем походе.
– Они там перепились, что ли? – недоуменно сказал один из дозорных, глядя, как в разнобой ударяют весла по воде, входя в устье реки.
– Они слишком долго были в походе, – ответил Айнер, который стоял рядом. Он искал взглядом среди пиратов их предводителя, но не находил. Это тревожило. Грета в последнее время все чаще вспоминала отца. Она ждала его – сурового и жестокого для других, для нее же Алеф был родным человеком, чья кровь текла в ее жилах. Они прекрасно ладили друг с другом. Но больше всего ее пугала приближающаяся зима. Вдруг ей придется проводить длинные, темные дни одной в их жилище? Она к этому не готова, не привыкла. Сколько она помнила, отец к концу лета или к началу осени всегда возвращался домой. У матери это вызывало переполох, у дочери – радость. Грета отнимала у отца все свободное время. Соревновалась с ним в стрельбе из лука и всегда честно побеждала. Он в отместку, со смехом, изматывал ее в битве на мечах и копьях, не жалея, не делая скидок на ее молодость и пол. Взялась за оружие – значит ты воин. И девушка любила отца за такую честность. Она не любила игры в поддавки.
Теперь же прошли все сроки, к которым мореходы обычно приходили домой. Грета старалась скрывать свое беспокойство, занимала себя разными делами, тренировками, только не вышивками. Всякое рукоделие – это был удел матери. Ее изделия, как могли, украшали дом. Среди множества вышивок одна была посвящена мужу и дочери: Алеф был изображен с мечом, а Грета – с луком, в меховой накидке. Это вышитое полотно Грета повесила на стене, над своей кроватью, и дорожила материнским подарком.
– Так, где же теперь отец, вернется ли? – все чаще задавала себе вопрос девушка, но ответа не было.
Айнер, сам будучи добрым отцом четверых детей, искренне сочувствовал переживаниям Греты, старался быть к ней поближе, чтобы вовремя успокоить, отвлечь от мрачных мыслей. Однажды ему показалось, что она нуждается в этом и принимает его ненавязчивую заботу о себе. К тому же, втайне Айнер лелеял надежду, что Грета таки ответит взаимностью на чувства его старшего сына.
