Бегун наблюдал из машины, вцепившись в руль, не замечая, что ногти впиваются в потные ладони. Он не слышал слов, но по активным жестам понимал, что пограничники требуют открыть фургон для проверки, а Мартин возмущается и грозит международным скандалом.
Пограничники вскрыли опломбированную дверь. Внезапно рядом возникли телевизионщики со светом и камерой. Штатский, стоящий чуть сбоку, чтобы не попасть в объектив, уверенно указал на один из ящиков в кузове, его открыли и начали выставлять перед камерой у колес фургона доски: Победоносца, Богоматерь, Николая-угодника…
Оцепеневший Бегун сидел в машине, все ниже склоняясь вперед, будто прячась за рулем. Сзади раздался резкий сигнал. Бегун дернулся всем телом, как от выстрела над головой, и огляделся – очередь продвинулась далеко вперед, он сдерживал колонну.
Он выкрутил руль, развернулся и медленно поехал обратно, каждую секунду ожидая окрика в спину.
Звонкий голос Павлика заученно рапортовал в коридоре:
– Папы нет дома. Когда вернется – не сказал. Если вы хотите что-нибудь ему передать, я запишу…
Бегун лежал на диване, курил, пусто глядя в потолок с желтыми потеками.
Вернулся Павлик.
– Пап, хватит курить. У меня глаза щиплет.
– Кто звонил? – не двигаясь спросил Бегун.
– Дядька какой-то. Просил тебя завтра без пяти три приехать в Министерство безопасности. Восьмой подъезд. Встречать будет Пинчук Иван Афанасьевич, – протянул он листок со своими каракулями.
– Пинчер, кто же еще, – усмехнулся Бегун. – С вещами?
– С какими вещами?
Бегун сел, загасил сигарету.
– Могли бы и машину прислать, – сказал он. Притянул к себе сына, уткнулся ему носом в стриженую макушку.
– Ты что, пап? – Павел осторожно освободился.
– Ничего. Все нормально… Ты собирайся, поедем к бабушке. Поживешь у нее несколько дней, хорошо?
Бегун в старом пиджаке, стоптанных ботинках, с обшарпанным портфелем в руке открыл тяжелые двери Лубянки. В холодном мраморном холле стоял рядом со стеклянной будкой дежурного Пинчер – седой, коротко стриженный, с брюзгливым, в глубоких складках лицом. Внешне Пинчер больше походил на бульдога-медалиста.
Бегун остановился на ступеньку ниже.
– Здравствуйте, гражданин следователь.
– А, Беглов? – откликнулся Пинчер. – Явка с повинной?
– Я вообще не понимаю, в чем дело? Опять недоразумение какое-то… – начал было Бегун.
– Да? – равнодушно сказал Пинчер. – А чего пришел?
– Как?… – растерялся Бегун. – Сами же вызвали…
Пинчер развернул список.
– А, да-да… Это не я, это твой приятель тебя хочет видеть, из Переславского музея, – кивнул он на дверь. В холл вбежал, запыхавшись, старый приятель Бегуна Гриша Переславский, худой сорокалетний мальчик с неровной разночинской бородкой.
