– Тогда две курицы, фирменные, волосатые. И два жюльена из бледных поганок.
– Жюльены – дрянь, – шепнула девушка.
– Курица не лучше, – успокоил ее мусорщик. – Не «Метрополь», что поделаешь. Лаптем щи хлебаем – фирменное блюдо.
Мусорщик приветливо помахал сидящей поодаль комичной парочке – неимоверного объема толстухе с обесцвеченными младенческими кудрями и ее тощему унылому кавалеру.
– Кто это? – спросила девушка.
– Галя. Коллега с соседнего участка. Как это она уговорила своего благоверного на людях показаться?… Странная субстанция – любовь. Он ее любит, обожает каждый килограмм ее тела, но стесняется с ней на улицу выйти.
Мусорщик наполнил рюмки текилой, затем потер лимоном и посыпал солью между большим и указательным пальцем. Девушка, глядя на него, повторила.
– За странную субстанцию – любовь! – подняла она рюмку.
Они чокнулись и выпили, слизнув соль с руки.
– Поговорим? – спросила девушка.
– О чем?
– О странной субстанции.
– Начинай.
– Я новичок в твоей игре. Сначала ты.
Мусорщик откинулся на стуле и сплел пальцы, глядя на нее.
– Ты однолюб, – начал он.
Девушка чуть не подавилась минеральной водой, торопливо поставила стакан и постучала ладонью по груди.
– Ну-ну, – отдышавшись, весело сказала она.
– Ты однолюб, – спокойно повторил мусорщик. – В твоей жизни была только одна большая, чистая, светлая, самоотверженная и абсолютно взаимная любовь – это ты сама… Первая детская любовь тебя миновала, потому что лет с десяти ты уже твердо знала, что этот городок не для тебя, ты берегла себя для Москвы, для другой жизни. Впрочем, был одноклассник, хороший парень, к тому же влюбленный в тебя до одури – завидная партия по местным понятиям.
– Еще бы! Отец – главный хирург, мать – майор милиции, – не без гордости сказала девушка.
– Все считали, что вы поженитесь сразу после школы, а ты вытирала об него ноги, издевалась, как могла, исследуя пределы своих женских чар. Ночью после выпуска ты отдалась ему, наполовину от жалости, наполовину из интереса, и всю ночь с искренними слезами повторяла за ним клятвы вечной любви, зная, что через час уедешь навсегда и никогда больше его не увидишь…
Официант принес заказ, расставил тарелки на столе и удалился.
Следом, улучив благоприятный момент, приблизился квадратный молодой человек, позорно сбежавший несколько дней назад из «опеля».
– Наш стол хочет заказать для вашей дамы песню, – официально сообщил он. – Если вы не против. «Естердей».
Мусорщик, недоуменно подняв брови, мельком покосился на него, не в лицо, а куда-то в область паха, и указал на девушку. Та равнодушно пожала плечами, аппетитно вгрызаясь в куриное крылышко.
