. Г. Савельев, не соглашаясь с г. Григорьевым только насчет того, которого из Джаны-беков нужно разуметь на монетах Пулад-Тимура, не оспаривает однако же вышеприведенного мнения г. Григорьева относительно самого Пулад-Тимура
[441]. В ярлыке Токтамыша имя Тимур-Пулада стоит без титула «хан», но написано золотыми чернилами – обстоятельство немаловажное в канцелярской форме тогдашних татарских властителей, которые, по свидетельству арабского писателя Элькалькашанди, «в своих письмах, в их формах и правилах, подражали величайшим монархам на Востоке и Западе»
[442], а следовательно усвоили приемы и обычаи мусульманского востока в деловой письменности вообще. Начертание золотыми буквами составляло почетный атрибут признанных царственных особ: нарушение этого общепринятого обычая в дипломатических сношениях немало подлило масла в пламя взаимного раздражена между Тимуром и турецким султаном Баязидом I (1389–1402) и было не последним мотивом к Ангорской катастрофе, кончившейся позорным пленом Баязида, по убеждению самих турецких историков
[443]. Значит, если имя Тимур-Пулада изображено в ярлыке Токтамыша золотом, то Тимур-Пулад в глазах Токтамыша был настоящими полноправным властителем Золотой Орды во всем обширном объеме этого царства до Крыма включительно. Если, далее, Тимур-Пулад ярлыка есть одно и то же лицо с Пулад-Тимуром вышеупомянутых двуименных монет, то догадка гг. Григорьева и Савельева о второстепенных, узурпаторских властных качествах автора этих монет оказывается несостоятельною, и вопрос о происхождении тех двуименных монет остается опять нерешенным в том смысле, в каком думали его решить почтенные нумизматы. Если же, наконец, их соображения основательны, то изображение имени Тимур-Пулада, или, что то же, Пулад-Тимура, в ярлыке Токтамыша со всеми признаками настоящего золотоордынского властителя, как бы по праву распоряжавшегося даже отдаленными улусами, каков был Крым, и жаловавшего важные тарханные привилегии, признанные в силе и со стороны Токтамыша, является новою загадкою. В последнем случае остается только заключить, что Токтамыш, отчасти и сам авантюрист, обязанный своим возвышением капризу Тимур-Ленка, признавая и уважая права захвата власти другим узурпатором, поступал сознательно, по принципу «власть принадлежит сильнейшему» и в подрыв порядка законной, кровной наследственности, который в это смутное время впал в полнейшее пренебрежение.
Удача одного всегда заразительно влияет на других. Признание принципа захвата власти имело невыгодные последствия и для самого Токтамыша, могущество которого было окончательно сокрушено Тимур-Ленком. Прежде других воспользовался шаткостью положения Токтамыша его же собственный полководец Бек-Пулад, вместе с другими угланами, т. е. беками династической крови, которые поименованы в ярлыке Токтамыша к Ягайлу, как изменники. Об этом обстоятельстве довольно подробно говорит арабский историк Ибн-Хальдун, называя главного героя неурядицы, Бек-Пулада, Оглан-Булатом и родичем Токтамыша. По свидетельству Ибн-Хальдуна, Оглан-Булат вместе с некоторыми из эмиров вошел в предательские сношения с Тимур-Ленком. После стычки, происшедшей между последним и Токтамышем, Оглан-Булат пошел в Сарай, овладел им и напал на домочадцев и имущество Токтамыша. Когда же Токтамыш опять явился в Сарай и овладел им, то Оглан-Булат бежал в Крым и засел в нем. Токтамыш преследовал его и осадил Крым, но должен был вернуться в Сарай, отвлеченный нападением на Сарай сына Урус-Хана, а войско его продолжало осаду Крыма, пока не овладело им. Оглан-Булат был убит
