Насколько сведения генерала Дубенского не всегда были точны, указывает более чем странная запись его дневника (15–22 января): “В Царское Село командирован Гвардейский Экипаж, так как Сводный полк не очень надежен…”
Это утверждение “историографа” о “ненадежности” Сводного Пехотного полка и его запись в дневнике не отвечают исторической правде» (Галушкин Н. В. Собственный Е. И.В. Конвой. М., 2008. С. 351).
Вот другое мнение – флигель-адъютанта Свиты Императора, полковника А. А. Мордвинова о записках-дневниках Д. Н. Дубенского: «Я удивляюсь, как мог ген [ерал] Дубенский записать в своем дневнике, что “Государь в полном ее (Императрицы) подчинении”. “Достаточно было их видеть, – говорит он, – четверть часа, чтобы сказать, что самодержавием была она, а не он. Он на нее смотрел, как мальчик на гувернантку, это бросалось в глаза”. В данном случае Дубенский повторял лишь дословно то ложное ходячее мнение, которое сложилось у людей, никогда не видевших Государя и Императрицу в их частной жизни. Впрочем, и Дубенский был из числа таких. Он видел царскую семью только в официальных случаях или лишь “на людях”, когда такое подчинение, если бы оно и существовало и при всем желании его видеть, уж никоим образом и никому не могло броситься в глаза. Как и большинство остальных, он видел в своем воображении лишь то, что хотел сам видеть» (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 516. Л. 1 – 89; Мордвинов А. А. Каким я знал моего Государя и каким знали его другие).
Эмоциональная «закрытость» императора Николая II породила целое направление в мемуарной и исследовательской литературе, в которой существует масса полярных мнений – от эмоциональной патологии до сверхволи «самодержца».
Особенно много толков вызвало поведение царя во время отречения в Пскове. Наиболее часто цитируемая фраза официального историографа Ставки генерал-майора Д. Н. Дубенского, произнесенная им во время допросов ЧСК Временного правительства в августе 1917 года: «Это такой фаталист, что я не могу себе представить… он отказался от Российского престола, как сдал эскадрон» (См.: Падение царского режима. Т. VII. М., 1927. С. 393). Это показное спокойствие монарха тогда глубоко задело и даже оскорбило многих. Однако мало кто знает, что секретарь ЧСК известный поэт Александр Блок в своих воспоминаниях ссылается на слова того же Дубенского: «Когда он говорил с Фредериксом об Алексее Николаевиче (т. е. о своем сыне цесаревиче Алексее.
