Затем по прибытии своем на Ставку в Могилев великий князь Николай Николаевич немедленно вступил в командование и, приняв должность Верховного Главнокомандующего, отдал о сем приказ, но он не был объявлен, по крайней мере ни самому великому князю, ни его свите не приходилось его встречать. Мне лично тоже не пришлось читать этот приказ в Ставке, хотя я в эти дни бывал постоянно в штабе Верховного, ожидая распоряжений о себе, и если бы приказ был объявлен, нельзя было бы его пропустить, тем более, что все его ждали. Приходится отметить, что «первый приказ Верховного, Николая Николаевича», так же как последний приказ «Верховного, Государя Императора», от 8-го марта генерал Алексеев по соглашению с временным правительством оповещать не решился к русской армии, побоялись в эти дни совершенного переворота передать прощальное слово Царя и вступительный приказ Николая Николаевича.
11-го марта великий князь получил письмо от Временного правительства, подписанное князем Львовым. Из этого письма видно, что оно должно было быть доставлено Николаю Николаевичу до прибытия Его Высочества в Ставку. В этом документе сказано, что Временное правительство незадолго до отречения Государя, обсудив народное мнение, решительно и настойчиво высказывающееся против дома Романовых, пришло к заключению, что оно не считает себя вправе оставаться безучастным к голосу народа и убеждено, что великий князь во имя блага родины пойдет навстречу требованиям положения и сложит с себя командование до прибытия в Ставку.
На это письмо великий князь ответил: «Идя навстречу высказанным желаниям, чтобы я сложил с себя Верховное командование во имя блага родины, я это делаю и рад, что могу вновь высказать любовь к родине, в чем Россия до сих пор не сомневалась, и поэтому отдаю приказ о сдаче командования генералу Алексееву, согласно Положения о полевом управлении войск».
Приводимые мною высокого и глубокого исторического значения данные получены мною, как упомянуто выше, из несомненных источников[11]. Они ясно говорят, что «во имя блага родины» многострадальная родина наша ввергнута была в революционную смуту и анархию руководителями переворота, рискнувшими даже упоминать о «голосе народа», которого никто не спрашивал и никто не слыхал.
Очень любопытно, что Временное правительство только в самом конце мая, т. е. почти три месяца после фактического ухода из армии великого князя, решилось объявить об отчислении от должности Верховного Николая Николаевича. В «Русском Инвалиде» от 27-го мая 1917 года № 122 появился приказ, помеченный от 11-го марта, в котором говорится: Числящийся по гвардейской кавалерии и состоящий по Уральскому и Кубанскому казачьим войскам, Верховный Главнокомандующий генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич отчисляется от должности вследствие его ходатайства об освобождении от верховного командования и освобождается от службы.
