Около года отец Неве жил на собственные средства, сдавая сначала одну, а затем другую свою квартиру, что ему было позволено как французскому гражданину. Но советские власти не оставляли его в покое, перехватывая приходящие ему письма и поселив по соседству с ним двух агентов ГПУ. Каждого его посетителя начинали преследовать, задавать вопросы и всячески ему досаждать, что обычно заканчивалось арестом. Он, как и другие священники, не имел права на получение продовольственных карточек, пережил несколько голодоморов, многие из которых были умышленно организованы государством, чтобы навязать коллективизацию.
Однажды во время его поездки из Макеевки в Ростов-на-Дону ГПУ выбрало его жертвой подстроенной ловушки. Женщина-агент, воспользовавшись станционной толкучкой, так как толпы простых людей целыми днями ожидали на провинциальных станциях прибытия поезда, подбросила епископу пакет. Его сразу же арестовали, обыскали и, естественно, нашли сверток, содержащий компрометирующие его сфабрикованные документы.
Отца Пия спасло только хладнокровие и присутствие духа. Бессчетное число раз его приводили в местное отделение ГПУ на Украине, управляемой тогда Хрущевым, и часами допрашивали. Эта практика продолжалась не один год, с тех пор как несчастный Феликс Дзержинский ввел ее в тюремных подвалах московского ГПУ[116].
Чтобы избавить епископа от этого изматывающего давления, посол Франции Жан Эрбетт предложил ему убежище и защиту в своей резиденции сразу после восстановления дипломатических отношений между Францией и Советским Союзом. В этом экстерриториальном приюте епископ занимал комнату с остатками своих пожитков, которые состояли в основном из старославянских и русских книг. Наконец-то его оставили в покое, больше не подвергая ни нежелательным визитам, ни вызовам в секретную полицию, как это было в Макеевке, где офицеры ГПУ врывались даже в алтарную часть храма в поисках свидетельств контрреволюционной деятельности. Его ценнейшие книги сбрасывались с полок полуграмотными работниками секретной полиции, с трудом разбиравшими даже заголовки. Во время длинных ночных обысков они заворачивали табак в вырванные страницы из его книг для своих самокруток. Таково краткое описание жизни епископа Пия Неве, в течение двадцати двух лет жившего в добровольной ссылке. Таким был человек, к которому я приехал в качестве помощника и кому желал предложить свою дружбу.
Снежным вечером 2 марта 1934 года я впервые встретил епископа в холле отеля «Савой» в Москве. Спускаясь по лестнице из своей комнаты, я увидел довольно высокого человека с окладистой бородой. Во всем мире миссионеры обычно носят бороду. Расспрашивая ветеранов, которые много лет провели в арабских странах и на Ближнем Востоке, я узнал, что в этих краях борода является необходимым признаком мужественности, что может показаться странным для западных людей. На импровизированном прощальном вечере накануне моего отъезда в Россию мои коллеги собрались у меня дома пожелать мне удачи. Одним из подарков, преподнесенных ими, был бритвенный прибор Shick, которым я пользуюсь до сих пор. Мои друзья боялись не узнать меня по возвращении, если мне вообще суждено было вернуться
