— Я не…
— Молчите! — он прижал палец к моим губам. — Молчите, ради бога, или я прикажу высечь вас прямо здесь, на глазах у слуг и конюхов. Вы думаете, я поведусь снова на прелестное личико? На юное тело? На пылкие клятвы и фальшивые слезы? Как бы не так! — на губах генерала зазмеилась кривая усмешка. — Вам не удастся завладеть ни моим имуществом, ни моим титулом, ни моим сердцем. Вы, все вы, моя дорогая, весь ваш лживый женский род, начиная со сводных сестер, которые тянут с меня благотворительность, и заканчивая последними альтарскими шлюхами, которые мать родную продадут за брильянтовое колечко. Вы просите милосердия, но сами готовы вонзить в спину нож. О, я хорошо вас изучил! — он больно сжал мой подбородок, заставляя смотреть в свое лицо. Золотое сияние его глаз клубилось в зеркальной глубине, и я снова почувствовала уже знакомое головокружение. — Довольно глупостей и пустых надежд. Милосердия не будет, моя пичужка, оно умерло в моем окаменевшем сердце, а теперь умрете и вы. И знаете, — тут генерал вздохнул и погладил меня по щеке, придав своему лицу задумчивость. — Мне даже будет вас немного жаль. Немного! — он сложил большой и указательный пальцы в щепотку. — Совсем чуть-чуть. Ну а сейчас вы можете сполна насладиться богатством замка Мейердорфского, замка Черного Дракона!
Перед нами распахнулись массивные двери, и дворецкий в черном строгом облачении низко поклонился старому хозяину и новой госпоже. Галантно, будто и не было никаких угроз, генерал взял меня за руку и ввел в огромный холл, выложенный черным мрамором. Напротив входа во всю стену мозаикой был выложен черный дракон — гребень острый, как зубья пилы, пасть оскалена, янтарные глаза полыхают злобой.
— Кристоф, проводите фрау Кёне-Мейердорф в ее комнаты, — холодно приказал генерал. — Весь верхний этаж в ее полном распоряжении, пусть ходит, куда хочет и делает, что хочет. За исключением одного… да вы знаете! О правилах замка сообщите без меня, меня сильно утомили эти бессмысленные приготовления.
Хлопнув дворецкого по плечу, генерал вложил мою руку в его.
— А вы, моя пичужка, — обратился он ко мне. — Если вновь вздумаете улететь, помните, что мост поднят, обрывы круты, а виверны голодны. И слуги отвечают за вас головой.
С этими словами дворецкий поклонился сначала генералу, потом мне, и со словами:
— Прошу вас следовать за мной, фрау, — повел через холл к витой лестнице наверх.
Я шла и считала ступени, шаги гулом отзывались в голове. Пичужка попала в золотую клетку, что ждет меня теперь? Я кусала губы и не особенно вслушивалась в бурчание старого дворецкого Кристофа:
