Поцелуй василиска | страница 36
— Как дела, Бруно? Все ли готово? — крикнул генерал.
— Не извольте беспокоиться, Ваше Сиятельство, — дребезжащим голосом ответил садовник. — Хвораю маленько, ревматизм замучил, едрить его в корень. Но к сроку будет готово, — он щербато улыбнулся мне, от чего морщины лучиками разбежались от его маленьких выцветших глаз. — Прелестница какая, позвольте мне заметить, Ваше Сиятельство. Будет истинное украшение для вашей коллекции.
— Коллекции? — возмутилась я, но генерал увлек меня дальше, к каменной лестнице, упирающейся в массивные резные двери.
— Вы будете седьмой, моя дорогая жена, — серьезно ответил генерал. — Бруно готовит место для вас.
Я оглянулась, и садовник снова вытерся платком и помахал мне ладонью. Мое сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз, я сглотнула ком и тяжело задышала, страх и гнев разрывали меня на части.
— Зачем вы это делаете? — повторила я, вырывая руку. — Почему убиваете своих жен?
— Думаете, мне приятно делать это, фрау Кёне-Мейердорф? — с неприязнью ответил генерал.
— А разве нет?
— Отнюдь! — возразил он. — Проклятие тяготеет надо мной с отрочества, я не властен над ним и не в силах ничего изменить.
— Вы могли бы не жениться, пока не проверите свои чувства!
— Это невозможно, дорогая. Я военный генерал, а на войне промедление подобно смерти.
— Но здесь не война.
— Пока еще нет, пичужка. Пока нет. Но попробуйте дать слабину, увидите, как эти псы вцепятся в ваше горло, под угрозой мой титул и моя должность.
— Неужели титул и должность ценнее чужой жизни?
— Намного. Я родился сыном герцога, но все детство провел на мельнице, потому что моей матерью была дочь мельника. Мне пришлось через многое переступить, чтобы подняться на ту вершину, где я сейчас нахожусь.
Вспомнились слова Жюли о том, что генерал откусил голову старшему брату, и я облизала пересохшие губы, но все-таки не сдавалась.
— Вы могли бы не снимать очки во время брачной ночи.
— Мог бы, но как иначе узнаю, снялось проклятие или нет?
— В таком случае, устройте фиктивный брак. Дайте, наконец, девушкам время, чтобы они полюбили вас! Добивайтесь этой любви! Вы…
Он остановился и крепко сжал мои руки, повернувшись лицом и нависнув надо мной, как скала.
— Думаете, я не делал этого? — сдерживая ярость, тихо заговорил он, сверкая золотыми точками в глубине бездонных очков. — Думаете, мы не пытались? Первую жену я задаривал подарками, покупал лучшие драгоценности и платья, носил на руках, закатывал балы, я клялся ей в вечной любви! Искренне и пылко! Но разве она полюбила меня? О, нет! Она любила только мой титул и мои деньги, вернее, деньги моего отца, будь он проклят, — генерал заскрежетал зубами и сильнее сжал мои запястья. — Она клялась в вечной любви, но не смогла снять проклятия. Потом была Агата, руки которой я добивался не меньше полугода, и она тоже водила меня за нос, распространяла грязные сплетни за моей спиной. Как они все. И Гретхен, и Катерина, и Луиза, и Тереза. И теперь вы, моя дорогая Мэрион.